Лине вдруг показалось, что у почтенного англичанина, опиравшегося на щеголеватую трость, доброе лицо.
— Сэр, помогите мне, пожалуйста, поймать такси, — закричала она по-английски, — моя жизнь в опасности, дорогой друг! Я из России! Мне срочно нужно в полицию.
— Эта женщина — душевнобольная, — Лина с ужасом услышала за спиной негромкий размеренный голос Кристиана, тоже заговорившего по-английски. Она лихорадочно схватила англичанина за руку и сильно сжала ее.
— Не верьте ему! Это страшный человек» Он лжет! — прошептала она.
— Мы привезли эту несчастную, страдающую падучей, в монастырь, надеясь на чудо, — продолжал Кристиан, — думали, буддизм поможет ей одолеть безумие, — но чуда не произошло.
— Не верьте ему, я совершенно здорова! — твердо сказала Лина. — Хотя мой вид, конечно, говорит об обратном. А это…это опасный преступник, он хотел убить меня. Остается узнать — почему, и, клянусь, я это узнаю…
— Не волнуйтесь, мэм, — старик пожал ей руку, — когда-то я читал о карательной психиатрии в Советском Союзе. Похоже, у вас мало что изменилось за прошедшие двадцать лет. Я не отдам вас в руки этого малоприятного господина.
— Мой муж остался в гостинице, — сказала Лина, и внезапно на глаза ее навернулись слезы, — он волнуется, ищет меня повсюду, он врач, я хочу к нему.
Англичанин твердо взял Лину под руку, вывел за ворота, усадил в такси, пожелал удачи и лишь тогда потрусил обратно — догонять свою группу.
— В гостиницу, — приказала Лина водителю по-английски. Водила уставился на нее с изумлением, как манчжурский воин на солистку ансамбля Надежды Бабкиной. Лина внезапно что-то вспомнила, достала из кармана брюк визитку отеля и протянула ее шоферу. Он профессионально улыбнулся странной пассажирке, однако по-прежнему не включал зажигание. «Деньги! — догадалась Лина. — Я же с пустыми руками. Моя сумочка! Ну, конечно, этот мерзавец похитил ее, чтобы замести следы». Она лихорадочно пошарила в другом кармане и вскрикнула от радости. Целых пять долларов! Лина ткнула их в нос водиле и рявкнула на родном наречии:
— На, смотри, урод! Доволен? Вот деньги! Поехали уже!
Китаец обрадовано закивал, разглядев купюру, и такси рвануло с места, стремительно набирая скорость.
— Доброе утро! — Лина, стараясь держаться как можно ровнее, подошла к стойке, за которой восседал ночной портье со следами вечного недосыпа на лице. Китаец натянуто улыбнулся и, окинув иностранку пристальным взглядом, едва удержался от едкого смешка. Растрепанный вид европейки буквально вопил о том, что она не ночевала в отеле.
— А вы точно у нас живете? — засомневался китаец.
— У вас, у вас, — почти закричала Лина. — В номере 503. Вместе с моим мужем.
— Музем? — удивился китаец и еще раз внимательно взглянул на Лину. — А как зовут васего муза?
— Петр. Петр Васильев, можете проверить в компьютере. А меня Ангелина. Ангелина Томашевская.
— Муз спал один? — китаец, перестав вообще что-либо понимать, нашел их фамилии в компьютере, кивнул, как фарфоровый болванчик и снова уткнулся в экран.
Лина не уходила.
— Вас муз в номере, — портье неохотно оторвался от экрана и уточнил, — клюсь он есё не сдавал.
У Лины едва хватило сил, чтобы добраться до номера и слабо поскрестись в дверь.
«Боже, почему Петр медлит? Что с ним? Только бы он был жив! Петр, отзовись! Скорее, ну скорее же!». Она застучала громче.
Наконец дверь распахнулась, и Лина буквально рухнула к мужу в объятия.
— Линочек! Девочка моя! Жива! Ну, слава Богу! Твой телефон замолчал около пяти вечера. Я ждал тебя до ужина, потом всю ночь, стучался в номер Кристиана, но без толку. Под утро я не выдержал и позвонил в полицию. Теперь они и тебя, и стилиста повсюду ищут, надо срочно дать отбой и… — Лина смотрела на бледное, словно посыпанное белой пудрой, как у китайских принцесс, лицо мужа, слышала звучание родного голоса, но смысл сказанного ускользал от нее. Она покачнулась и едва не упала. Петр дотащил жену до кресла, бережно усадил в него, включил электрический чайник, стоявший на тумбочке.
— Хорошо, что в номерах китайских гостиниц везде электрические чайники, они же термосы, а также чашки и заварка, не то, что в Европе, — едва успела подумать Лина и… мгновенно уснула…
Когда Лина открыла глаза, над ней склонились трое. Петр, по-прежнему бледный и растерянный, и те двое вчерашних полицейских, Первый маленький, а второй длинный. Все трое, смотрели на нее с искренним сочувствием.