— Хоросо, сто вы зывы, — сказал высокий. — Мозете говорить?
— Могу, — сказала Лина и жестом предложила полицейским присесть. — Скажу главное: я пока многого не понимаю.
— Вам не надо понимать, вам надо плосто пить сяй и говолить, — сказал китаец, улыбаясь и кивая Лине.
И она заговорила. Когда Лина рассказала о событиях последних двух дней, вернее, то немногое, что она помнила, все надолго замолчали.
— Непонятно, засем он это сделал? — сказал маленький китаец, не переставая улыбаться. — Засем худознику надо было вас плятать? Или дазе убивать?…
— Ну, кое-что я все же поняла, — медленно сказала Лина, — жаль, что слишком поздно…
Трое мужчин опять уставились на нее в полном молчании.
— Похоже, — продолжала Лина, — наш стилист — не только художник…
— А кто зе он? — удивился длинный китаец. — Луский спион?
— Да бог с ним, — возмутился в ответ Петр. — Хоть балерина. Ну, а моя жена-то тут при чем? Зачем ему был нужен весь этот маскарад с экскурсией и опасные игры в монастыре? И потом — лишь по чистой случайности я не поехал с ними. Никогда себе этого не прощу… — Петр посмотрел на Лину и отвернулся к окну. Лине показалось, что в глазах его блеснули слезы. — Думаю, он просто сумасшедший. В богемной среде отклонения в психике — не такая уж большая редкость.
— Петр, хотя бы ты мне поверь! Кристиан — преступник! Он что-то скрывает. Слушай, я не повредилась умом и не придумала все это, — Лина попыталась закричать, но прошептала это тихо-тихо. — Ну, ты хотя бы веришь, что мою сумочку похитили? Не думаешь же ты, что я специально выбросила эту чертову сумочку с загранпаспортом, кошельком и мобильным телефоном в окно такси? Я что — тоже сошла с ума? Или ты придумал, что я одна гуляла всю ночь, решив примерить на себя в сорок лет роль ночной бабочки?
— Полицейские переглянулись, и маленький сказал:
— Зенсина, все будет холосо. Навелное, вы плосто долго сидели в лестолане и немного устали. Успокойтеся и лозитесь спать. А сейсяс нам надо спесить. До свидания!
Стражи порядка быстро и почти бесшумно исчезли за дверью, даже занавеска на окне не колыхнулась.
— Верю-верю я тебе, не волнуйся ты так, — Петр ласково взглянул на жену и погладил ее по голове. Затем он окинул ее внимательным взглядом, как врач больную, и стал рыться у себя в медицинской аптечке. Достав пузырек с валерьянкой, Петр накапал Лине несколько капель прямо в чай и потребовал:
— Выпей немедленно! Это приказ врача.
Удостоверившись, что жена приняла легкое успокоительное, он продолжил уже спокойнее:
— Странно другое: ради чего этот осторожный и довольно трусоватый, как мне показалось, человек не побоялся так глупо рисковать? Ты же, Лин, путешествуешь по Китаю не одна, а с мужем. Понятно, что я сразу брошусь тебя искать. Да и наши туристы, и российское посольство рано или поздно тебя хватились бы… А теперь… Стилисту необходимо исчезнуть из группы, раствориться на бескрайних просторах поднебесной. Однако в Китае, где все следят за всеми, это будет совсем-совсем не просто…
— Он был на сто процентов уверен, что все получится, — перебила мужа Лина. — Кристиан все рассчитал на несколько шагов вперед. Этот тип думал, что легко справится с женщиной, что я после нескольких уколов наркотика окончательно утрачу волю, стану наркоманкой, а потом меня в полусознательном состоянии отвезут в какой-нибудь Шао Линь, и я вольюсь там в толпу таких же несчастных бесполых существ, крепко подсевших на наркоту, среди которых меня ни один полицейский не опознает. Ну, а здесь меня объявят в розыск и в конце концов признают без вести пропавшей. А он с утра преспокойно вернется в гостиницу и будет делать вид, что ищет меня вместе со всеми.
— Но зачем ему все это понадобилось? Ты думала об этом? — Петр уже почти кричал, утратив всю свою врачебную рассудительность. — Нет, концы с концами здесь не сходятся. К чему этому чертовому стилисту избавляться от обычной туристки? Почему он испугался именно тебя?
Что стоит на кону?
— Деньги. Большие деньги, — тихо сказала Лина и вновь провалилась в долгий и тревожный сон.
Маргарита Павловна вернулась в свой номер в крайне раздраженном состоянии.
— Ну что за день такой выдался! — думала она с досадой, стягивая влажные от пота колготки. Продолжая на ходу раздеваться, она бросила на кровать насквозь мокрые блузку и бюстгальтер. — Жара такая, что сил нет. И какого черта я напялила с утра эти колготки и плотную юбку? Она скинула влажные шелковые трусики и шагнула под душ в надежде, что вода, как обычно, смоет гнев и обиду. Но в голове по-прежнему продолжали прокручиваться события этого дня, и раздражение не уходило. Марго вдруг вспомнила, как хамоватый ученый в грубой форме отказался сопровождать ее в аптеку, и настроение окончательно испортилось.