Качества всех предметов и явлений, а также происходящие с ними перемены определяются различными сочетаниями ян и инь, и вовсе не факт, что ян – это хорошо, а инь – плохо. И того, и другого должно быть в меру. Когда эти начала находятся в гармонии – в природе и в человеческом обществе все протекает размеренно, без катаклизмов. Нарушение гармонии ведет к наводнениям, землетрясениям, голоду, мятежам, войнам. Но существует и обратная связь: к нарушению гармонии ян и инь, а соответственно к разным бедам может привести разброд в душах людей и их злые дела.
В книге «Ицзин» сплошная черточка соответствует ян, прерывистая – инь. Поначалу базовым объектом гадания была комбинация из трех расположенных друг над другом черточек – триграмм. Если все черточки триграммы ян, то она соотносится с такими понятиями, как творчество, небо, крепость, металл, отец; если все инь – исполнение, земля, уступчивость, мать. Сверху две инь, под ними ян – это возбуждение, гром, подвижность, первый сын; сверху две ян, под ними инь – уменьшение, ветер, проникновение, первая дочь. И так далее – всего возможно восемь комбинаций. Конечно, применение таких наборов понятий к конкретной ситуации, по поводу которой осуществлялось гадание (накаливался черепаший панцирь или срывался побег тысячелистника), допускало слишком большие вольности при истолковании. Поэтому триграммы стали рассматривать в паре – из черточек стали образовывать гексаграммы с числом комбинаций 64. Количество применяемых при истолковании понятий резко возросло, появляются как сложные, так и очень конкретные, например, «повозка», «рынок», «глазные веки». 27-я гексаграмма книги «Ицзин», носящая название «Питание», состоит вверху из триграммы «Гора» (символ покоя), внизу из триграммы «Гром» (импульс движения, толчок) – а все вместе в конкретной ситуации может трактоваться как «челюсти». В случае рассмотрения гексаграмм свобода творчества у гадателя все равно необъятная, при свойственном китайскому мышлению символизме ассоциации у него могут возникать самые неожиданные. Но уже само наличие такой солидной научной, вернее магической базы, как «Ицзин», придавало результату гадания немалую убедительность.
Кстати, «Ицзин», как и все книги того и более поздних времен, была написана на дощечках, заготовленных из расщепленного бамбука. Иероглифы следовали сверху вниз, дощечки скреплялись и образовывали связку. Читать приходилось в обратном порядке, отводя в сторону сначала нижнюю. Так и упорядочен с тех пор китайских текст: сверху вниз и справа налево. Если взять такую книгу, как «Ицзин» – сегодняшний томик среднего объема, то в бамбуковом варианте она вряд ли уместилась бы на одной повозке.
Самой ответственной задачей для Чжоу-гуна было наладить управление государством – повторимся, по тогдашним меркам огромного. Вспомним, что обитаемая территория Древнего Египта – не больше Бельгии (30 тыс. кв. км), а царство Чжоу простиралось на сотни тысяч квадратных километров.
Высшими придворными должностями были «великий управитель», «великий воспитатель» и «великий церемониймейстер». Их занимали обладатели почетного титула гун – его мы встречаем в имени Чжоу-гуна. Великим управителем был, конечно же, он. Следующую высшую должность занимал его брат Шао-гун, на которого было возложено воспитание несовершеннолетнего Чэн-вана. Церемониями и всей дворцовой жизнью ведал их родственник Тай-гун. Дальше следовали управляющий сельским хозяйством, управляющий ремеслом и строительством, управляющий военными делами – своего рода министр обороны, главной заботой которого были лошади и колесницы. Высшие должности не были узаконены как наследственные, но впоследствии зачастую переходили из поколения в поколение. У каждого из этих вельмож был свой штат чиновников, и дело было поставлено так, что скучать никому не приходилось. К управлению были привлечены опытные специалисты из Шан.
В основу территориального устройства царства Чжоу была положена система уделов. Иного и быть не могло по целому ряду причин. К удельному устройству пришло на последнем этапе своего существования Шан – во многих отношениях признанный пример для подражания. Следующий аргумент – племенных вождей, в союзе с которыми чжоусцы одержали победу, проблематично было бы превратить в региональных управляющих, по сути – чиновников в рамках централизованного государства. Централизации препятствовал и «географический фактор» – размеры государства и его рельеф. Как мы уже знаем, чжоуские ваны, начиная с подросшего Чэн-вана, не пожелали жить в новой столице Лои, а старая, Цзунчжоу, была расположена так, что из нее до многих подвластных областей добираться было и долго, и нелегко. Чжоуские военачальники, посланные на охрану окраинных территорий, поначалу чувствовали себя брошенными на погибель в какой-то дикой глухомани – но потом осваивались и становились, опять же, почти полновластными правителями.