А северный ветер,
как меч боевой, отточен,
И ни холст, ни вата
не прикроют озябших тел.
Только греются тем,
что жгут в лачугах репейник
И печально сидят
всю ночь, дожидаясь дня.
Кто же не знает,
что в год, когда стужа злее,
У бедного пахаря
больше всего невзгод.
А взгляну на себя -
я в это самое время
В домике тихом
затворяю наглухо дверь.
Толстым халатом
накрываю шелк одеяла.
Сяду ли, лягу -
вволю теплом согрет.
К счастью, меня
миновали мороз и голод.
Мне также неведом
на пашне тяжелый труд.
Но вспомню о тех,
и мне становится стыдно:
Могу ль я ответить -
за что я счастливей их?
Я СШИЛ СЕБЕ ТЕПЛЫЙ ХАЛАТ
Холст из Гуэй
бел, точно свежий снег.
Вата из У
нежнее, чем облака.
И холст тяжелый,
и ваты взят толстый слой.
Сшили халат мне -
вот уж где теплота!
Утром надену -
и так сижу дотемна.
Ночью накроюсь -
спокойно сплю до утра.
Я позабыл
о зимних морозных днях:
Тело мое
всегда в весеннем тепле.
Но как-то средь ночи
меня испугала мысль.
Халат я нащупал,
встал и заснуть не мог:
Достойного мужа
заботит счастье других.
Разве он может
любить одного себя?
Как бы добыть мне
халат в десять тысяч ли,
Такой, чтоб укутать
люд всех четырех сторон.
Тепло и покойно
было бы всем, как мне,
Под нашим бы небом
не мерз ни один бедняк!
БРОЖУ В УЩЕЛЬЕ У ШИМЭНЬЦЗЯНЬ - ПОТОКА КАМЕННЫХ ВОРОТ
К водопаду в ущелье
нет протоптанных давних троп.
Продираясь сквозь чащу,
я ищу былого следы
И все время встречаю
осень ясную гор и вод -
Так чиста и светла она,
как, наверное, в старину.
Говорят, что когда-то
Хуэй-юань и все те, кто с ним,
Написали стихи свои
на огромной этой скале.
Облака их накрыли,
мох нарос и спрятал от глаз,
За зеленой стеною
не узнаешь, где их найти.
Негустыми рядами
обступает дикий бамбук
Обнаженные ветром
груды тысячелетних камней.
С той поры, как исчезло
государство Восточной Цзинь,
Никогда уже больше
не проходит здесь человек.
Безраздельно в Воротах
лишь осенний звучит поток,
И бурлит и клокочет
в пустоте он и день и ночь.
ПОСЕТИВ СЯНЪЯН, ДУМАЮ О МЭН ХАОЖАНЕ
Горы Чу - этот край
голубых высоких вершин.
Воды Хань - этот край
бирюзовых бегущих волн.
Их пленительный дух
воплотился в образы весь, -
В те, что Мэн Хаожань
нам оставил в своих стихах.
Я сегодня весь день
распеваю его стихи:
Я, поэта любя,
навещаю его страну...
Чистый ветер ее
не наследуется никем.
Тень вечернего дня
понапрасну сходит в Сянъян.
Вдаль на юг я гляжу,
на вершину горы Лумэнь,
И как будто вдохнул
запах воздуха тех времен.
Сам старинный приют
потаенно там где-то скрыт
Глубиной облаков
и деревьев зеленой тьмой.