С лунами дни
уйдут безвозвратно.
Но надо не гнаться
за наслажденьем,
А думать всегда
о собственном долге,
Любить же веселье
не до разгула:
Достойному мужу
в нем быть осторожным.
Осенний сверчок
живет уже в доме.
Видимо, год
покинет нас скоро...
Нам если сегодня
не веселиться,
С лунами дни
уйдут понапрасну.
Но надо не гнаться
за наслажденьем,
А думать еще
и о незавершенном,
Любить же веселье
не до разгула:
Достойному мужу
в трудах быть усердным.
Осенний сверчок
живет уже в доме.
Время повозкам
с поля на отдых...
Нам если сегодня
не веселиться,
С лунами дни
уйдут незаметно.
Но надо не гнаться
за наслажденьем,
А думать еще
о многих печалях,
Любить же веселье
не до разгула:
Достойному мужу
быть невозмутимым.
ИЗ "ПЕСЕН ЦАРСТВА ЦИНЬ"
Быстро летит
сокол "утренний ветер".
Густо разросся
северный лес...
Давно не видала
я господина,
И скорбное сердце
так безутешно.
Что же мне делать,
что же мне делать?
Забыл он меня
и, наверно, не вспомнит!
Растет на горе
раскидистый дуб,
В глубокой низине -
гибкие вязы...
Давно не видала
я господина,
И скорбное сердце
неизлечимо.
Что же мне делать,
что же мне делать?
Забыл он меня
и, наверно, не вспомнит!
Растет на горе
ветвистая слива,
В глубокой низине -
дикие груши...
Давно не видала
я господина,
И скорбное сердце
как опьянело.
Что же мне делать,
что же мне делать?
Забыл он меня
и, наверно, не вспомнит!
340-278 гг. до н. э.
ЦЮЙ ЮАНЬ
Перевод Л. Эйдлина
ЛИСАО
Покойный мой отец Бо-юном звался,
Чжуань, Сын Неба, - славный предок мой.
В седьмой день года я на свет явился,
Сей день всех дней счастливее в году.
Отец, на сына поглядев впервые,
Его счастливым именем назвал -
Чжэн-цзэ, как верная дорога, имя,
А прозвище - "Высокий строй души".
Я, удостоясь счастия такого,
Его удвоил внешнею красой:
В цветущий шпажник, словно в плащ, облекся,
Сплел пояс из осенних орхидей.
И я спешил, боясь, что не успею,
Что мне отпущено немного лет.
Магнолию срывал я на рассвете,
Сбирал у вод по вечерам суман.
Стремительно текут светила в небе,
И осенью сменяется весна,
Цветы, деревья, травы увядают,
И дни красавца князя сочтены.
Ты возмужал, в пороках утопая,
О, почему не хочешь стать иным?
Мне оседлайте скакуна лихого!
Глядите! Путь забытый покажу.
Вот Юй, Чэн Тан, Вэнь-ван, - их окружили
Умов разнообразных цветники:
Там и душистый перец, и корица,
А не одни нежнейшие цветы.
В том слава Шуня и величье Яо,
Что смысл явлений ведали они,
А Цзе и Чжоу шли путем неверным
И потому от бедствий не спаслись.
Сановники веселью предаются,
Их путь во мраке к пропасти ведет.
Но разве о себе самом горюю?
Меня страшит династии конец.
Уж я ли не радел о благе общем,
Я шел дорогой праведных князей,
Но ты, всесильный, чувств моих не понял,
Внял клевете и гневом воспылал.
Я твердо знаю: прямота - несчастье,
Но с ней не в силах разлучиться я.
В свидетели я призываю небо, -
Все это ради князя я терплю.
Я говорю: сперва со мной согласный,
Потом сошел ты с этого пути.
С тобой, властитель, я могу расстаться,
Но мне твоя изменчивость горька.
Мои дела - цветущие поляны,
Я орхидеями покрыл сто му,
Взрастил благоухающие травы,
А среди них - и шпажник и духэн.
Как я хотел увидеть их в расцвете
И в должный час их срезать и собрать.
Пусть я увяну - горевать не стоит,
Жаль, если луг бурьяном зарастет.
В стяжательстве друг с другом состязаясь,
Все ненасытны в помыслах своих,
Себя прощают, прочих судят строго,
И вечно зависть гложет их сердца.
Все, как безумные, стремятся к власти,
Но не она меня прельщает, нет, -
Ведь старость незаметно подступает,
А чем себя прославить я могу?
Пусть на рассвете пью росу с магнолий,
А ночью ем опавший лепесток...
Пока я чую в сердце твердость веры,
Мне этот долгий голод нипочем.
Сбираю я тончайшие коренья,
Чтоб ими плющ упавший подвязать,