На давнишнею пылью покрытой стене,
перед рваной бумагой окна.
НАВЕЩАЮ ЧЖЭНА, УДАЛИВШЕГОСЯ ОТ ДЕЛ
Я недавно узнал, что службе своей
предпочел ты сельскую тишь
И что только в густой бамбуковый лес
отворяется в доме дверь,
И нарочно пришел, — никогда б не стал
докучать я просьбой иной, —
Чтобы в южной беседке твоей побыть,
поглядеть на горы разок.
ПОЛУЧИЛ ОТ ДВОРЦОВОГО ЧИНОВНИКА ЦЯНЯ ПИСЬМО, В КОТОРОМ ОН ОСВЕДОМЛЯЕТСЯ О МОЕЙ БОЛЕЗНИ ГЛАЗ
Пришла весна. В глазах темно,
в душе веселья мало.
Все вышли капли хуанлянь,
а боль не утихает.
Но получил твое письмо,
оно сильней лекарства:
Я не читал, лишь вскрыл печать...
И зренье прояснилось.
За белый металл я в обмен получил
зеленой сосны деревцо.
Но если ты раньше сосну посадил,
тогда я не стану сажать:
По счастью, есть западный ветер у нас,
ему я доверюсь легко.
Он ночью глубокой, похитив, пришлет
любимые звуки ко мне.
I
Могильная дверь затворилась за ним,
уже и свирели уходят.
На свежей могиле одна лишь жена
всё плачет и плачет над мужем.
Блестит, зеленеет трава под росой
на холме могильном в Сяньяне.
За тысячу осеней это у нас
подобная первая осень.
II
Его провожавшие толпы людей
жестокою болью объяты;
В том шествии даже четверки коней
ступали со ржаньем тоскливым.
И цинь, и одежду, и книги, и меч
кто в прежнем порядке разложит?
Трехлетний сиротка, оставленный им,
недавно ходить научился.
ПРОВОЖАЮ НАЧАЛЬНИКА ОТДЕЛЕНИЯ ЛУ, ОТПРАВЛЯЮЩЕГОСЯ В ХЭДУН В УПРАВЛЕНИЕ ГОСПОДИНА НАЧАЛЬНИКА ПЭЯ
В час разлуки с тобою был в сумерках дождик
на реке у Лоянского моста.
В день приезда в Хэдун будет ветер прохладный
там, где Фэнь расстилаются волны.
Сюнь-начальник,[154] увидя тебя в управленье,
обо мне тебя спросит, наверно.
Ты ему передай, что осенние травы
в дом мой накрепко заперли входы.
В ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ОСЕНИ ПОДНИМАЮСЬ В ПАРК ЛЭЙОУЮАНЬ
Разъезжаю один, сам с собой говорю
на Цюйцзяна крутом берегу.
Вот коня повернул, тихой-тихой трусцой
поднимаюсь в Лэйоуюань.
Свежий ветер свистит — он шумит в волосах,
шевелит седину на висках.
Кто велит ему, ветру, отсчитывать срок
и указывать осени час?
В ЗИМНИЙ ДЕНЬ ВОЗВРАЩАЮСЬ ДОМОЙ ПО ПИНЦЮАНЬСКОЙ ДОРОГЕ
По горной тропинке взбираться мне трудно,
и клонится солнце легко.
Деревья под инеем в дымном селенье
готовы ворон приютить.
Я к ночи домой не успею вернуться,
но это, пожалуй, пустяк:
Три чары вина, только снятого с жару,
вот будет и дом для меня.
Там где-то цикады кричат-кричат,
и тянется нитью ночь.
Да тут еще этот осенний мрак,
и небо грозит дождем.
Как будто боясь, что в своей тоске,
забудусь я сном на миг,
Они переносят свой крик сюда,
где я постелил постель.
ПРОЕЗЖАЯ ЧЕРЕЗ ДРЕВНИЙ ЛОЯН
Там, за воротами старого города,
косо весеннее солнце.
Перед воротами старого города
дома не видно жилого.
Видеть дворцы мне хотелось и площади,
но этих мест я не знаю:
Здесь в запустенье, полями бескрайними
носятся травы сухие.
Старость приходит, придумать бы, чем
старости горечь развеять.
Вот и учу я мою Сяо-юй
грустным напевам Ичжоу.
Мне не придется, пожалуй, уже
долго внимать этой песне:
Я обучить Сяо-юй не успел,
вся голова поседела.
вернуться
Бо адресует это стихотворение Юаню Восьмому. В подзаголовке Бо пишет, что Юань стал его соседом. Шум сосны под ветром был излюбленной темой многих китайских поэтов. Из большого количества стихов, посвященных шуму сосны, можно привести четверостишие танского поэта, буддийского монаха Цзяо-жаня.
Потому что я шепот сосны полюбил, я наслушаться им не могу.
Я всегда, как увижу сосну на пути, забываю вернуться домой.
С этой радостью легкой от шума сосны что на свете сравнится еще?
Я смеюсь, к вольным тучам лицо обратив, беззаботным и вольным, как я.
вернуться
Бо называет Сюнем поэта Пэй Ду по манере сравнения с древними поэтами. Сюнь Юй жил в конце II — начале III в. и был в одном чине с Пэй Ду.