Другой – благородный (не по крови, но по поступкам) и влюбленный, как Робби. Естественно, к плечу Робби прижималась улыбающаяся Пат. И по канонам ремарковских историй, она также была больна. Точнее только после лечения. Рак. Несколько курсов химиотерапии. Ремиссия. Будь проклят Ремарк, который ввел в кристальную историю любви и дружбы пожирающую болезнь! Будь проклят злой фатум, который повторил жестокую выдумку.
И, наконец, он – Отто Кестер. Или Даниил Юрьевич Мазур, если верить показаниям паспорта гражданина РФ. Под этим именем скрывалась ее воображаемая, выпестованная любовь. Как она раньше не заметила? Это сходство не поддается человеческой логике и не укладывается ни в одну систему координат. Это точно он. Такой же уверенный, несловоохотливый и деятельный. Он существовал в мире, но как бы поодаль. Это он полностью растворялся в друзьях и дорогих сердцу людях.
За пришедшим осознанием и узнаванием Липа столкнулась с вопросом: а сможет ли она стать для Даниила близким человеком или она изначально дискредитировала себя предложением строить отношения на основе эксперимента?
Олимпиада уже давно не отмечала собственные дни рождения. Причин масса, главная из которых – нежелание именинницы. Она отбрыкивалась от жаждущих ее поздравить ежегодно наступающей минидепрессией по поводу то ли еще безобидного взросления, то ли уже менее радужного старения. Никто не верил, но все уважали ее выбор. В ответ Липа уважала чужие праздники и искренне радовалась за виновников торжеств, преподнося красочные подарки.
Собственный красный день календаря Липа из года в год проводила по схожему сценарию: с утра пораньше забегала к родителям с букетом цветов, крепкими обнимашками и благодарностями за подаренную жизнь, а затем гуляла по улицам города. До посинения, поскольку ее день рождения приходился на поздний ноябрь, когда на дворе уже зима, а на календаре еще нет. Хотя бы раз в году ей было необходимо это зябкое и зыбкое ощущение одиночества. И в то же время никогда она не чувствовала себя более цельной и наполненной, чем в свой день. Благодаря снежинкам, колюче опускающимся на пухлые щеки, которые словно занавешивают ее от остальных прохожих, но и объединяют с ними. Благодаря теплой ванне с пеной и аромамаслами, которая еще долго будет отогревать продрогшее тело и возвращать посиневшим пальчикам человеческий цвет. Благодаря любимым людям, которые все равно нагрянут поздним вечером с куском миндального кекса и торчащей из него свечкой, которые заставят пробудить глупые мечты и нажелают не менее глупые приятности. Благодаря горящим огнем ушам, которые со всей старательностью растягивали брат и племянница.
На пятидесятишестилетие Анны Ивановны – матери Руслана (или Готфрида, как его мысленно прозвала Липа) – девушка ехала с некоторым волнением, как и на любое мероприятие с незнакомой компанией. Но ее приняли как родную, поэтому последние крохи стеснения разлетелись по майскому ветру. Руслан как истинный сердцеед попытался обаять Олимпиаду, но, поймав гневный взгляд Данила, предпочел не идти против друга. Пока мужская часть празднующих одаривала друг друга приветствиями и рукопожатиями, Липу увлекла за собой на кухню Диана – она же Пат, она же дама сердца Робби, в народе известного под именем Гриша. В коротких волосах девушки поблескивал витиеватый гребень, на безымянном пальце – громоздкое обручальное кольцо, а в глазах – радость от встречи и благодарность.
Диана внешне напоминала Аврору – такая же худенькая и высокая. Но если худоба Липиной подруги – лишь одна из особенностей природной конституции, то для Дианы – это результат борьбы с онкологией. Настолько стильных и роскошных женщин, как Диана, Липа не встречала ранее. И это при пока еще блеклой коже и немного впалых глазах. Она боролась с желанием попросить старые фотографии, где та еще здорова. Но, во-первых, Липа не настолько тесно знакома с друзьями Даниила, чтобы позволить себе вторжение в личное пространство, а, во-вторых, она боялась потерять последние крохи веры в мировую справедливость. Если девушка после выматывающих курсов химиотерапии осталась потрясающе красивой, то какой она была раньше? Почему нечто прекрасное обязательно подвергается нападкам со стороны всемогущего рока? Олимпиада внутренне протестовала: «Красота не грех и не порок, требующий наказания!»