От неожиданного обращения мужчина даже бросил свитер, который почти успел натянуть поверх футболки, и высунулся в коридор:
– Мой хороший?
– Ага, примерно так.
– Не слишком ли ласково?
– Пф, скажешь тоже! Да мы под гитару пели, у озера откровенничали, пили чай напротив старой печки, завернувшись в один плед. Да мы с тобой ближе, чем сиамские близнецы или любовники, испробовавшие всю Камасутру!
До самого выхода на улицу он больше не произнес ни слова. Липа задорно смеялась под лай Дона, бросала ему мяч, бегала рядом, пока ее силой не усадил на скамейку Даниил:
– Угомонись. Ему и самому с собой весело, а ты выдохнешься окончательно через пару минут.
– Ты меня недооцениваешь!
– Я знаю эту зверюгу. Он тебя на раз-два умотает.
Даниил был безоговорочно прав. Дон носился по двору, ни на секунду не прекращая хаотичного движения. Оставалось только ждать, когда кто-то из зловредных соседей погрозит полицией. А вдруг есть недовольные ненавязчивым тявканьем Дона?
– Привет, что ли, – первая улыбка Даниила за вечер.
– Привет.
– Давно тебя не было видно.
– Мог бы и позвонить.
– Мог. Но начальство прознало про наши реально-нереальные отношения и настойчиво рекомендовало тебя не беспокоить.
– А ты, получается, такой прилежный пай-мальчик, который за конфетку слушается взрослых? – взъелась на него Липа. Она же ждала! Ждала, что он позвонит, выдернет ее из осточертелых будней. Да пускай банально и без повода нахамит! Она бы и сама ему нахамила. Для начала… Но в момент тотальной усталости силы остались только на то, чтобы воспринимать чужую энергию, но не делиться своей. – Почему ты не звонил?
– Дал тебе время соскучиться.
Роскошный по красоте вечер, почти ночь. Молодая пара. Пустынная улица, освещенная тусклым фонарем. Полная луна и столь редкие для затянутого смогом города звезды. Поцелуй… Должен был случиться по всем канонам. Они уже потянулись друг к другу, как их идиллию прервал вихрем воткнувшийся в колени девушки Дон.
– Ты чего, красавчик? – спросила она, потянувшись к его уху, но тут же с визгом отпрянула. В пасти пес держал еще трепыхающегося, но уже безжизненного воробья.
– Дон, фу! – Гаркнул Даниил, и животное робко положило добычу к кроссовкам девушки. – Не пугайся, – уже Олимпиаде, – просто он принял тебя в семью.
– Если он каждой женщине, которая около тебя появляется, такие подношения приносит, то я не удивлена, что к своим тридцати с гаком ты еще не был женат.
Липа почти отпустила первоначальный ужас и начала громко смеяться над комизмом ситуации:
– Дурной ты зверь, Дон, – на каждое произнесенное имя он махал испачканным весенней грязью хвостом, – я тебя уже и так люблю. Без воробьев и прочей дичи.
– А меня?
Даниил решил добить ее перевыполненной нормой по улыбкам.
– А ты мне даже мороженку с пироженкой ни разу не купил! За что тебя любить-то? Главное – это порыв!
– Порыв, значит… Дон, домой! – И повернулся к девушке. – Пойдемте, Олимпиада Ильинична, поможете отмыть этого свинтуса. Инициатива погулять была вашей, так что и последствия на вашей совести.
– Несправедливо! Я уже одно хорошее дело сделала, так что теперь могу быть свободна!
– Ты можешь быть абсолютно свободна в моей квартире. И в моей ванной. Обслюнявленная моим псом и заляпанная мыльными разводами. Пошли, хватит верещать.
Олимпиада поддалась, хотя, справедливости ради, не очень-то и сопротивлялась. Более того, когда почти ночью она сорвалась к нему, Липа рассчитывала примерно на свершившийся сценарий. Оказавшись в квартире Даниила, она получила в руки собачий шампунь и полотенце.
– Ты что, серьезно?
– Серьезней некуда. Иди, пока он мне всю квартиру не обделал.
– Но я не умею! У меня никогда не было домашних животных! Только маленькая зеленая ящерка в детстве. Но и она от меня сбежала, когда я вывела ее погулять на балкон. Хвост остался у меня в руке, я ящерка полетела с высоты пятого этажа…