Серега больше остальных хохотал над их «олимпийской» судьбой и на дни рождения сестры дарил ей олимпийского Мишку в том или ином исполнении. Подарки были не дорогими, но памятными. Лишь бы сестра засмеялась.
В красиво обернутой коробочке обнаружились два глазированных пряника – в форме медведя с пятью кольцами на поясе и Чебурашки. Также два сложенных листа бумаги. На более рваном и помятом обнаружилось послание Сергея:
«С днем рождения, сестренка! На работе аврал, чтоб их всех… Не, не жди продолжения. Тебе такие слова знать рано!
Заеду на следующей неделе, надергаю уши. С процентами за просрочку. Так что смотри на Чебурашку и вглядывайся в свое будущее!
Люблю тебя, малая.
Серый»
На втором листе была изображена аппликация из цветной бумаги в виде разновеликих ромашек, под которой неровными буквами начеркано:
«Поздравляю, тетя Липа.
Катя»
Именинница задорно улыбалась и прижимала к груди все прибывающие и прибывающие подарки. «Хоть племяшка на цветы сподобилась, а то от этого вечно ржущего оболтуса хрен дождешься», – мысленно ворчала она на брата. Их отношения носили типично братско-сестринский характер, при котором нормой считаются шутки и подколы, порой весьма злобные, но любому, кто посмеет посягнуть на их личную территорию, брат и сестра были готовы отгрызть голову.
По возвращении домой Липу ждали бодрый после душа Данил, букет бело-зеленых роз, напоминающих кочаны капусты, и слегка пригоревший омлет с фигурно нарезанным помидором.
– Я оценила порыв, но третий завтрак за одно утро рискует во мне не поместиться, – шутливо произнесла девушка, ковыряя вилкой молочно-яичную смесь.
– Да? Тогда так поступим.
Данил успел попробовать кусочек получившегося лакомства (планировалось-то оно как лакомство) и по достоинству оценил не только почерневшие края омлета, но и его ядрено соленый вкус. Поэтому реплика Олимпиады не вызвала в нем ни обиды, ни разочарования. Он достал из кармана праздничную свечку, воткнул ее в неприглядный завтрак и поджег фитиль спичкой.
– Вот! Загадывай желание!
Липа подозрительно косилась на неустойчивую конструкцию, параллельно все же проговаривая мечту и приближая лицо к крошечному огоньку:
– Может, все-таки стоит вечернего торта дождаться? Как-то потрадиционнее получится.
– Вечером нас Дианка в клуб утащит.
От неожиданности Липа резко выдохнула, и огонь потух. «Етишкин пистолет! Даже желание загадать не успела», – внутренне бесновалась девушка.
– А это какого, простите ху… Какого Хуанхэ мы должны куда-то идти? И почему я об этом узнаю только сейчас?
– Это вроде как сюрприз должен быть. Но мне кажется, что тебе надо подготовиться. Наряд подобрать, прическу, тому подобное.
– Ругательства мне надо подобрать нематерные, чтоб твои друзья не убежали в ужасе!
– Ни разу не слышал, чтоб ты материлась. Ты ж интеллигентка до мозга костей, откуда в твоей черепушке великие и могучие маты?
– Пушкин вообще-то тоже на досуге навоз коровий не перемешивал и по грядкам не разбрасывал, но это ему не мешало писать стихи, которые современная цензура радостно бы запикала. А я целых четыре матерных слова знаю! Ладно, не «целых», а «всего». Но я умело их комбинирую!
– Охотно верю, – Данил уже открыто смеялся над бравадой именинницы. – Я помню, что ты не отмечаешь день рождения, но с Дианой бесполезно спорить. Чем больше будешь упираться, тем масштабнее она соорудит движуху.
– Как она вообще узнала?