– Липа, – обратился он к ней снова.
Проследив за ее взглядом, Гриша смачно выругался и отвернулся. Только тогда Олимпиада заметила его присутствие.
– Гриша… – беспомощно.
– Липа, давай выйдем на улицу. Ты побледнела. Нормально себя чувствуешь?
– Не знаю…
Из клуба они вышли втроем, оставив Руслана покорять блондинку, а Данила… Пускай останется многоточие.
– Липа, давай отвезу тебя домой. Там уже кое-что обсудим. Садись в машину.
– Нет! Я не поеду! Меня тошнит. Не поеду…
– Тогда пойдем, прогуляемся, – встряла Диана. – На улице не холодно. Как тошнота спадет, все-таки мы отвезем тебя.
Гриша начал было объяснять Липе случившееся, но девушка робко его прервала:
– Не сейчас. Чуть позже.
Они брели по ночному городу, не замечая наступающей зимы, ветра и редких прохожих. Гриша и Диана, чтобы спугнуть тяжелое молчание, обсуждали погоду и ворчали на слякоть:
– Уже должен лежать снег!
– И хрустеть под ногами!
– Точно! А не вот эта гадость. У меня сапоги начали промокать.
А Липа слышала только тишину и концентрировалась на мелькающих картинках. Кто та девушка? Почему Данил обнимал ее? Липе потребовались недели, чтобы он ей улыбнулся, а этой рыженькой было достаточно… Особенно горько от того, что Олимпиада не знала, чего именно было достаточно. Вероятно, Данилу просто-напросто недостаточно Липы.
Чтобы позорно не разрыдаться, девушка обратилась к неумолкающим супругам:
– Ребят, мне уже лучше. Отвезете домой?
– Конечно.
Гриша ожидал, что под словом «дом» Олимпиада подразумевала не квартиру Данила, однако по ее просьбе они отправились именно туда. Ему не понять, что она нуждалась в любви бесконечно преданного существа – Дона. Потрепав пса за ухом, она вывела его гулять, несмотря на долгожданный снег и проснувшийся за полчаса от летней спячки мороз. Когда животное вдоволь нарезвилось, Липа отвела его в квартиру, отмыла лапы, наполнила миски для еды и все-таки двинулась на выход.
Данил за это время не позвонил ни разу.
– Гриша, я живу отсюда неподалеку. Если ты…
– Поехали, – перебил мужчина, потребовав адрес.
Растянувшиеся минуты дороги Диана не умолкала, отвлекая Олимпиаду от мыслей и накаленного супруга. Она вещала о прошедших операциях, поскольку думала, что горе способно заглушить более острое горе. Но, памятуя о нахождении поблизости Гриши, сглаживала углы шутками и ироничной интонацией:
– И вот просыпаюсь я после наркоза, – завершала очередную историю Диана, – а врач спрашивает: «Вы помните, кто вы? Как ваше имя?» Я еще толком не пришла в себя, поэтому мычала в ответ что-то невнятное: «Имя? Какое имя?». Он продолжает: «Ваше имя. Ну, то, которое в паспорте записано. У вас ведь есть паспорт?» А я не понимаю, то ли я очнулась, то ли умерла. Лежу, вокруг нечеткие картинки, люди в светлом. Лежу и думаю: «А что, в рай пропуск тоже по паспортам?»
Липа ожидала тихого одиночества, чтобы выплеснуть скопившееся напряжение и непонимание, но супруги бесцеремонно последовали за ней в квартиру, чем только усугубили серьезность ситуации. Теперь Олимпиада точно не могла спастись оправданиями Данила. В нем сокрыто что-то, о чем она еще не знает. И, судя по всему, благодаря Грише и Диане эта тайна обнажится. Липа, ратовавшая прежде за ценность любого нового знания, едва ли не впервые почувствовала, что она боится узнать.
– Послушай, все не так однозначно, как может показаться на первый взгляд, – осторожно начал Гриша.
Он говорил долго, сбивчиво, прерываясь, чтобы перевести дыхание. Диана сидела справа от Олимпиады и держала ту за локоть, словно страшилась, что ошарашенная девушка может упасть.
Липа боялась узнать, но узнала, что история, тянущая за собой неприятные последствия, началась незадолго до встречи Данила с Гришей на гражданке. У Данила на тот момент имелась рыжеволосая зазноба, которую он подцепил вскоре после дембеля. Между ними не было большой любви, только приятное совместное времяпрепровождение. Примерно на четвертый месяц их отношений Данил вместе с приятелями отправился на подработку в соседний город. То ли стройка, то ли ремонт в доме заказчика затянулся, а звонить оттуда получалось редко. О том, чтобы приехать в родной город, нельзя было и мечтать. По возвращении зазноба Данила созналась в измене. Мол, потерялся где-то, ни звонков, ни приветов. Она якобы потеряла смысл ждать его. Расстались. Данил принял новость довольно легко, если не учитывать слегка покореженного самолюбия. И вроде все вернулось на круги своя: шабашки, поиски постоянного жилья, поиски чуть менее постоянных девушек.