Когда Данил все же обзавелся первой съемной квартирой, он пригласил на новоселье Гришу, Руслана, а также родителей последнего, поскольку успел с ними сродниться. Помимо арендованной однушки молодой мужчина продемонстрировал гостям картины, эскизы и фотографии за последние несколько лет. Анна Ивановна восторженно нахваливала талант Данила, а, обратившись к фотографиям, ткнула в одну из них пальцев:
– Данечка, а откуда ты знаком с этой девушкой?
С фотографии улыбалась рыжеволосая бывшая.
– Вы, что ли, ее знаете?
– Виделись как-то. Она приходила ко мне на прием.
Анна Ивановна трудилась гинекологом в женской консультации, поэтому слова женщины заставили Данила встрепенуться.
– На прием? По какому вопросу?
– Хотела сделать аборт.
– Мам, – вклинился Руслан, – через тебя каждый день столько пациенток проходит. Как ты можешь помнить?
– Эту я запомнила. Не много девушек я видела, которые так отчаянно требовали прервать беременность. Вопила на всю больницу. Живот себе царапала.
– Когда это было? – с трудом отодрав сухой язык от нёба, спросил Данил.
– Ух, ты скажешь, Данечка! Не вчера, и не на прошлой неделе, так что надо напрячь память. Так… А, вспомнила! Тогда Руслан после какой-то пьянки руку сломал.
– Мам! Ничего я не ломал! Немного палец вывихнул. Зато больше не стану пиво открывать одними руками…
– Да тебя, дурень, жизнь не учит, а только лупит по пустой голове! Получается примерно через полгода после вашего дембеля приходила эта девочка, – вновь обратилась к Данилу Анна Ивановна. – А вы с ней знакомы?
Какое-то мерзкое чувство выпустило когти внутри мужчины. Если подсчитать… Но ведь она не могла? Или могла?
Воскресив в памяти мельчайшие подробности, связанные с бывшей зазнобой, мужчина пришел к институту, где она должна была учиться. Пришлось выискивать ее глазами у входа в учебное заведение, поскольку даже ее фамилия осталась где-то в недоступных глубинах сознания. Если эта информация там вообще была. Спрашивать у Анны Ивановны Данил постеснялся.
К его счастью (счастью ли?) он уже на третий день заметил рыжеволосую макушку. Девушка вздрогнула, когда он схватил ее за руки и развернул лицом к себе, но спешно приняла равнодушный вид. Лишь ее трясущиеся пальцы выдавали истинное волнение.
– Ты была беременна?
– Возможно.
– Возможно?! Какого черта? Я знаю, что была!
– Дальше-то что?
– Это был мой ребенок? – осторожно, слишком осторожно. После ответа устаканившийся мир рискует расколоться.
– Данил…
– Отвечай!
– Да! Да, я была от тебя беременна! Только когда это было? Сейчас уже нет! Зачем ты пришел? Кто тебя просил?
– Но зачем ты?.. Почему ничего не сказала?
– Каким образом? Ты когда уехал шабашить, у меня уже было пять недель. Я ж совсем малолеткой была, не поняла сразу. А потом ты пропал на этих заработках почти на два месяца! Я сама должна была решать. Позднее аборт делать слишком опасно.
– Ты могла бы оставить ребенка…
– И ты бы стал с нами жить? Стал бы обеспечивать меня и ребенка? Да не смеши, Данил! Я только-только в институт поступила. Сомневаюсь, что комендант общежития сильно бы обрадовалась моему выпирающему животу. А если б родители узнали, то просто огрели бы лопатой по хребту. Они у меня такие… У тебя и вовсе жилья не было. Ты только вспомни, что у нас с тобой был секс, только когда мои соседки по комнате куда-то сваливали, а тебе удавалось прошмыгнуть мимо комендантши. Ну, и на улице еще. Мне тогда только восемнадцать исполнилось, а экстремального секса я вкусила на целую жизнь вперед. Мне так хотелось спокойствия, романтики… Чтоб на большой кровати, чтоб не шарахаться от посторонних шумов, чтоб не соскакивать резко после окончания… Я так сама себя замучила, что сейчас, кроме как на миссионерскую позу, ни на что расщедриться не могу!