Она рассудила здраво для столь юного возраста, что ребенка они бы не потянули. Его было некуда принести после роддома. А детское питание, одежда, средства гигиены... Где взять на это денег? К тому же в ее семье через поколение рождались двойняшки и даже иногда тройняшки. Она находилась в зоне риска. У Данила – сплошной хаос в голове и жизни. У них обоих – отсутствие любви друг к другу.
Она рассудила, что измена – меньшее зло, которым стоит поделиться с Данилом и которое наконец его оттолкнет. Конечно, она не изменяла, но сочинила историю мастерски. Она еще почти год сторонилась парней, поскольку боялась повторения.
Маленький серьезный человечек в мозгу Данила уверял, что она полностью права. Что все закончилось. Но все нутро мужчины кричало, что история завершилась неправильно, нечестно. Он и сам не планировал детей… Возможно, даже никогда в будущем. Но все равно считал себя обманутым.
Он исчез из жизни рыжеволосой бывшей, словно никогда не появлялся. Жаль, показания в медицинской карте не стираются. Он исчез, но постоянно возвращался к ней мысленно. Не к не рожденному ребенку, а именно к ней. «Что это? Любовь?», – спрашивал у себя и боялся ответить.
С тех пор его словно магнитом притягивало к огненно рыжим девушкам. Ему не нужны отношения, признания, клятвы – только их непродолжительное общество. Абсолютно непроизвольное влечение, которое не удается побороть.
– Не думаю, что он спит с ними, – вещал Гриша. – Тем более не думаю, что он изменял тебе, Липа. Он ограничивается флиртом, несколькими фразами и улыбками.
– Я тебя услышала, Гриша.
Олимпиада за несколько минут трансформировалась в мраморную статую, которая прятала внутри девочку, желающую вдоволь поплакать и покричать. Открывшаяся история зародила тот страх, величина которого не вписывалась в рамки психического здоровья. А ведь девушка сошлась с Данилом, чтобы избавиться от страха… Если влечение Данила к рыженьким девушкам бессознательно и бесконтрольно, удастся ли его нейтрализовать? Или примириться с ним? Готова ли она жить с ощущением того, что однажды, как бы все ни было прекрасно, Данил уйдет за рыжей вертихвосткой?
Диана продолжала сжимать чужую подрагивающую ладонь, переглянулась с мужем и попросила:
– Липа, это действительно сложно. Но, пожалуйста, не оставляй его. Он, наконец, оттаивать начал! Ты очень ему дорога. Полагаю, как не был никто прежде. Не руби с плеча. Подумай, прежде чем что-то решить.
– Вряд ли получится…
– Но ведь «вряд ли» – это не то же самое, что и «нет»?
– Ребят, спасибо вам. Что рассказали.
– Только, Липа, – перебил Гриша, – эта история – как то, чего нельзя называть. Мы все в курсе, но никто об этом не говорит. Ты бы могла попробовать забыть увиденное? Или хотя бы не обсуждать с Данилом?
– Постараюсь…
– А принять его?
– Постараюсь, – на выдохе. – Ребят, поздно уже. Вам пора домой, а то и так я вас вымучила.
– Ой, подарок же мы не подарили! – встрепенулась Диана. – Календарно твой день рождения прошел, но мы все равно от души поздравляем.
Даже словоохотливая Диана в тяжелой атмосфере начала говорить штампованными фразами. Плохой знак.
В протянутом Липе подарочном конверте обнаружился сертификат в салон оптики. Несколькими часами ранее именинница бы похрюкивала от удовольствия и предвкушения, но тогда лишь сдержанно поблагодарила.
Уже в коридоре укутанная в цветастый шарф Диана спросила:
– Липушка, ты точно в порядке?
– Пока не совсем, но буду.
– Может, мне стоит остаться с тобой?
– Зачем? – не поняла Олимпиада, но, заметив искусанную нижнюю губу Дианы и ее обеспокоенно сдвинутые брови, догадалась. – Вы что, боитесь, что я что-то с собой сделаю? Серьезно? Из-за того, что мужик, с которым я живу, сплю и работаю, пообжимался с какой-то девкой?
– Просто ты реагируешь не вполне адекватно… Не кричишь, не плачешь, истерически не смеешься… Вот и неясно, чего ожидать.
– Того, что я сейчас умоюсь, накапаю в чай валерианки и завалюсь спать! А завтра… Завтра будет новый день.