– Привет.
Он поднял голову и лицезрел девушку, возвышающуюся над скамейкой, где он привычно ждал Дона. Олимпиада на удивление не казалась замученной и оскорбленной. Ни разорвавшихся в кровь капилляров в глазных белках, ни искусанных губ. Закралась мысль, что Рус с Гришей хотели проучить его, соврав о том, что девушка стала свидетелем позорной сцены накануне. Но с этим он разберется позже…
– Здравствуй, Липа.
Встал напротив нее и улыбнулся. Улыбка всегда срабатывает. Главное – не переборщить. Не доводить до звериного оскала.
– Дань, слушай, мне так неловко за вчерашнее. Я просто не привыкла к клубной жизни… Я ведь предупреждала, что тусуюсь или в библиотеке, или в компании у кого-нибудь на хате. Под гитару, шашлычок. Жаль, их в библиотеку проносить нельзя… А я виновата, что сухостойное Средневековье усваивается только под сочный кусок мяса?
– Погоди, ты о чем? – прервал он женские словоизлияния.
– О том, что уехала раньше. У меня после танцев начало обносить голову. Спасибо Грише с Дианой, что отвезли домой. Я еще ключ от твоей квартиры не взяла, представляешь? Вот такой я косяк. Мой день рождения прошел без меня…
Врет. Нет, лучше сказать «сочиняет». Неплохая тактика замять мерзкую историю. И действенная, если подобная история не повторится.
– И еще, Дань. У меня нарисовалась срочная командировка. В Ярославле состоится конференция на тему искусственного интеллекта. Как раз недавно был столетний юбилей Алана Тьюринга. Ну, как недавно?.. Два года назад. Будем считать, что компьютер, ответственный за знаменательные события эти несколько лет провел в спящем режиме и вовремя не сообщил о грандиозной дате. Так вот. Я как-то сотрудничала с местными математиками и программистами, так сказать, дополняла их проект по части философского осмысления. Мы рассчитывали, что без меня справятся, но программу конференции выслали несколько часов назад, и там запланирован масштабный коллоквиум. Без меня никак!
– И кода надо ехать?
– Поезд через четыре часа. Билет мне купили, осталось вещи собрать.
– Кода вернешься?
– К началу следующей недели. Как станет известно точно – сообщу.
Уже на железнодорожном вокзале Данил, загрузив сумку Липы в вагон, несмело спросил:
– Вернешься?
Она в ответ мягко поцеловала и ответила:
– Даже не сомневайся.
Родной город провожал вновь спрятавшейся за листочками календаря зимой. Утепленные сапоги и вязаная шапка с большим помпоном казались насмешкой. Погода истерично смеялась в лицо Олимпиаде, покрывая щеки дождем со снегом.
А Ярославль оказался прекрасен. Насколько, насколько прекрасны чужие города. Центральные регионы уже хвастались нарастающими сугробами, тогда как в N. проводились испытания по внедрению глобального потепления.
Липа знала, что ее потащили на конференцию, чтобы придать значимости и нагнать важности. В узкоспециализированных терминах она откровенно тонула, но при каждой попытке оппонентов унизить девушку она поправляла очки таким соблазнительным движением, что у присутствующих мужчин (а их в среде программистов и математиков было подавляющее большинство) затуманивалось сознание. Однако делегация, с которой прибыла молодая преподавательница, просекла, что фокус обольщения не может спасать вечно, и тактично попросила Липу «ознакомиться с достопримечательностями Ярославля».
И она знакомилась с неярким, но спокойно уютным городом. За время мини-путешествия она внутренне воспротивилась утверждению, что русская Венеция – это Санкт-Петербург. Ярославль, и никак иначе! О величественном подобии сообщали многочисленные памятники архитектуры, разливы Волги и наглые голуби, которые, не стесняясь, прогуливались по площадкам открытых кафе.
Чтобы порадовать себя, Олимпиада купила на местном рынке дурацкую кислотно-голубую шапку, чем выделялась на фоне окружающего пейзажа. Когда от пеших прогулок уставали ноги, она приходила к стрелке Волги и Которосли и часами смотрела на воду. К конференции она готовилась, примостившись на скамейке около миниатюрной ротонды.
Круглый стол, на котором Олимпиада Ильинична планировала блеснуть, так же, как и выступления на отдельных секциях, оказался перегружен незнакомыми людьми и словами. Липа корила не себя, не исследователей, потащивших ее в Ярославль, а декана филологического факультета, с которым она сотрудничала, когда писала диплом. Ее выпускная работа была посвящена философии языка, поэтому научный руководитель направил девушку на консультацию к специалисту. А он, обнаружив в Липе, не только увлеченную студентку, но и интересного собеседника, доверительно поделился: