– Тебе так понравилось путешествие в Каменный город?
– Я вообще-то имела в виду Тибет… Или Алтай хотя бы…
– А поближе ничего выбрать не могла?
– Ну, знаешь ли! Каменный город – тоже не ближний свет!
– И все же? – допытывался мужчина.
– Эх… Если из близкого… Могу в ванной запереться. Поваляться под водой. Точно! – ее словно озарило. – Крутая же медитативная практика! Давно к ней не обращалась, но, пожалуй, самое время.
Данила серьезно смутил предлог «под». ПОД водой?
– Не понял. Что еще за практика такая?
– Ложишься под воду и отключаешься от мира!
– Отключаешься от мира… Так, стоп! Отключаешься?! Понимаешь, что от медитации до несчастного случая один шаг?
– А реинкарнацию тогда на кой придумали?! И вообще! Чтоб ты знал! Я дыхание умею задерживать на две минуты! Почти как бойцы спецназа или олимпийские чемпионки по синхронному плаванию.
– А менее опасных практик в твоем арсенале не водится?
– Ты невыносим! То слишком далеко, то слишком опасно! Я по твоей вине начинаю ненавидеть правило «золотой середины». Не будь занудой и пусти меня к водичке.
Данил перехватил ее за руку, когда она уже приближалась к ванной комнате. Смекнув, что разговорами о безопасности ее не переубедить, он заискивающе спросил:
– А если сразу приступить к работе?
Липа заинтересованно сощурила глаза.
– Продолжай, – велела она.
– А если я скажу, что в институт искусства и культуры требуется преподаватель философии?
– Откуда ты знаешь?
Данил лишь коротко пожал плечами.
– Навел справки.
– И?
– Что? Сначала дай мне гарантию, что не пойдешь топиться!
– Я и не собиралась! – укоризненно отозвалась она. – А хотя знаешь… Как ты говорил? Никаких гарантий, кажется? Так вот, никаких гарантий! Что за новости? Колись!
– Есть там один приятель, тоже преподает. У них философиня, как он выразился, уходит в декрет. Уходит уже четыре месяца и никак не уйдет. Руководство не может найти замену. Вот я и обмолвился…
– Обмолвился?! – взвизгнула Липа. – Да надо было с транспарантами в ректорат бежать, что у тебя на примете есть чудеснейший, изумительнейший педагог!
– Скромнейший, к тому же.
– Слишком предсказуемо пошутил. Я не оценила.
– Спорить – бесполезно, ругаться – травмоопасно. Поэтому завтра я тебя отвезу знакомиться с ректором. Не забудь трудовую и природное обаяние.
– Завтра? Уже?
– Пока ты будешь в Тибете зарабатывать цистит и геморрой, восседая в позе лотоса, вакантное место могут занять. Так что да, завтра.
Липа показательно выдохнула.
– Ладно. Как скажешь. Но теперь-то я могу поплескаться в водичке?
– Да… Пожалуй. Но я все же проконтролирую. Пошли вместе.
[1] Мартин Хайдеггер – немецкий философ-экзистенциалист.
[2] Людвиг Витгенштейн – австрийский философ, логик и математик.
Глава 10
В институте искусства и культуры Олимпиаду встретили с распростертыми объятьями. Повсеместная политика омоложения кадров не обошла стороной этой заведение, и кадровик, принимая у девушки трудовую книжку, радостно воскликнул:
– Вам еще нет сорока! Даже тридцати пяти нет! Шикарно! Превосходно!
Олимпиада привыкла к молоденьким мышеподобным девочкам-кадровичкам, поэтому лощеный мужчина с угольно черными волосами вызывал изумление. Если бы он в моменты восторга еще повторял: «Мы в восхищении», то Липа определенно прозвала бы его Бегемотом[1].
Под влиянием и даже давлением Данила Липа совершила весьма успешную рокировку. Новый профессиональный дом, не в пример ее альма-матер, оказался эпицентром либеральных идей и педагогических тактик. Оказалось, что если предоставить человеку свободу, но снабдить ответственностью за совершенные поступки, он не станет разлагать свою личность и спокойствие окружающих.
В честь первого рабочего дня Данил вручил Липе билеты в театр.
– Мне показалось, что это символично, – довольно продекламировал он. – Театр, искусство, все дела…