– Что ж, приступим. Почему ты поступил на экономический факультет?
– По настоянию родителей. Моя мама – бухгалтер, и она уверена, что грамотный бухгалтер никогда не останется без работы. Я пока не стал выше всех в классе, был пай-мальчиком – уроки всегда выучены, игрушки по полкам разложены. А потом как резьбу сорвало. Я, конечно, с КДН[1] не пересекался, но борзел страшно. Родители психовали. Меня тогда интересовали только баскетбол и тусовки. Я сам не помню, как сдавал выпускные экзамены и как мама уговорила поступать на экономический.
– Извини за вопрос, но твои родители – жесткие люди?
– Это вы сейчас так понятия «тиран» и «деспот» смягчили? – усмехнулся парен. – Нет, вовсе нет. Они у меня мировые, на самом-то деле. Просто они понимали, что я качусь куда-то не в том направлении и мне нужно учиться. Мама думала, что могла бы мне помогать поначалу. Вот так.
– А после универа? Чем занимался?
– Я еще на последнем курсе решил, что неплохо бы открыть свое дело. А когда после выпуска сбегал на несколько неприятных собеседований, то первоначальное решение лишь укрепилось. У меня остались накопления с работы барменом, плюс отец немного помог. Я тогда скооперировался с другом детства, и мы открыли небольшой тату-салон. Поначалу смогли арендовать какой-то промозглый подвал, а сейчас уже перебрались на верхний этаж одного из бизнес-центров. Знала бы ты, какой бешеной популярностью мы пользуемся у этих суровых мужиков в костюмах-тройках.
– Ты рисуешь? – Липа шарахнулась об дежавю.
Кирилл раскатисто захохотал, что звук отскакивал от высоких стен спортзала.
– Не, Липа! Рисовать – это точно не мое. Я когда круг начинаю чертить, то не могу его замкнуть с первого раза. Помню, как-то в детстве рисовал мамин портрет ко дню ее рождения. Ничего у меня не получилось, и я решил поверх каракуль приклеить ее фотографию.
– Она оценила?
– Еще как! Фотографию-то я вырезал из ее паспорта!
– Чего?! – охнула Липа.
– Видимо, родители посчитали, что в шесть лет ребенка можно оставлять наедине с ножницами и документами, – улыбался Кирилл девушке и воспоминаниям.
– Сильно влетело?
– Ваще не влетело! Мама когда увидела, засмеялась, позвала отца и сказала ему примерно следующее: «Всегда ненавидела свою фотку в паспорте. Наконец-то будет повод ее поменять!»
Липа хохотала вслед за Кириллом.
– У тебя и в правду мировые родители!
– А то! Так вот, о тату-салоне. Ромка – друг мой – он как раз крутой художник. Он занимается непосредственно творчеством, а я финансами и раскруткой.
– Блин, Кирилл, знаешь, а я горжусь тобой! Ты, получается, совместил образование с любимым делом.
– Так и есть. Я когда очухался, что учусь на бухгалтера, испугался, что остаток жизни прохожу с кислой миной, в сером пиджаке и с дурацким портфелем. О татуировках даже думать было грешно! А сейчас вон какой под хохлому расписанный хожу!
И действительно, руки и шею Кирилла обвивали витые узоры и фразы. И это только из видимого. Особенно Липу привлекала птица с распахнутыми крыльями на его шее.
Почти у каждого человека есть фетиш, и для Липы это были татуировки на шее. Она и на себя примеряла подобное безумие, но, во-первых, ее бы мигом погнали из академической среды, а, во-вторых, женская шея больше всего склонна к старению. Узоры на дряблой коже вряд ли кого-то впечатлят.
Заметив, как заворожено Олимпиада смотрит на крепкую мужскую шею, Кирилл гулко глотнул и сказал:
– Отдохнула? Предлагаю перейти к следующей части тренировки. Сначала двадцать попаданий с линии штрафной, а затем попробуем забить трехочковый.
– С ума сошел?! Да я даже до щита не доброшу! Сколько там метров? Пять? Шесть? Семь?
– Пять метров семьдесят пять сантиметров. У нас сегодня переломная тренировка, так что берем новые высоты.
Когда Липа выходлась от безуспешных попыток забросил дальний мяч, он попросила о помиловании:
– Может, на сегодня всё?
– Липа, у тебя с каждый броском получается лучше и лучше.
– Ну, пожалуйста, – проскулила она.
– Я желание загадал.
– Какое еще желание? – не поняла девушка.
– Так моя мама в детстве делала. Когда я что-то не хотел делать, она говорила, что загадала желание. И если я завершу начатое, то желание сбудется. Я потом пробовал направлять такой прием на себя, но почему-то для желания другого человека стараешься упорнее.