– Кирилл, цветы, наверное, надо поставить в вазу. Или… Ой! Уже ведь совсем поздно! Я как-то заблудилась во времени. Тебе зал нужно закрывать?
– Давай сюда букет. В тренерской есть банка. И не кипишуй лишний раз. Нас отсюда никто не выгонит. Будем петь и бросать мяч, пока не надоест.
– Это может затянуться, – ответила с улыбкой.
– Надеюсь.
Когда Кирилл вновь появился в зале, он застал Олимпиаду лежащей на узкой скамейке. Одна ее нога опиралась на пол, а другая вытянулась вдоль скамьи. Она закрыла глаза и что-то неслышно бормотала порозовевшими от малины губами.
Кирилл подошел к соседней скамье и тоже лег на нее. Они соприкасались макушками и смотрели в высокий потолок с тяжелыми балками.
– Так странно, – заговорила Липа. – Забавная эта история с моей мнимой беременностью. Не могу представить, чтобы у меня уже был ребенок. Хотя…
– А ты бы кого хотела – сына или дочь? – неожиданно полюбопытствовал Кирилл.
– Однозначно сына! – ответила Липа, не задумываясь о неуместности вопроса. Она поняла, что разговор катится в непредсказуемую степь, поэтому перевела стрелки. – А ты?
– А я дочь!
– Почему? Мне кажется, все мужчины хотят сына.
– Не, сын – это тоже круто, но дочка… Это же дочка! Маленькая копия любимой женщины. По-моему, идеально, – мечтательно отозвался он.
– Знаешь, Кир, мы обречены, – наигранно охнула девушка. – Вот смотри. Я хочу сына, но при этом буду трястись над ним, как курица-наседка. Парни же неугомонные, постоянно куда-то встревают! Я понимаю, что мальчик должен приходить домой с шишками и царапинами, это нормально, но эмоционально это переживать буду очень тяжело.
– Логично. А я почему обречен?
– Да ты же к дочери никого на пушечный выстрел не подпустишь! Вот придет она лет эдак в шестнадцать домой с мальчиком и скажет: «Знакомься, папа. Это мой молодой человек». Ты ж его с лестницы спустишь, даже имя не узнав!
– Естественно! В шестнадцать-то лет!
– А думаешь, в двадцать или двадцать пять картина серьезно поменяется?
Он долго размышлял, но в итоге выдал:
– Нет, не изменится.
– Вот! Бедные наши будущие дети!
Кириллу грели слух слова «наши будущие дети». На мгновение можно было представить, что к этой фразе можно добавить эпитет «совместные». Чтобы не растрачивать волшебство момента на пустые разговоры, он предложил:
– Липа, раз уж ты пришла, предлагаю потренироваться.
– Сейчас? Но я на каблуках и в классических брюках.
– Ничего страшного. У меня есть план. Мы уже освоили броски из-под кольца, со штрафной и трехочковой линии. Что нам осталось?
– Что?
– Броски сверху!
Липа растревожила зал громким смехом.
– С моим-то ростом? Я ведь даже в прыжке до щита не достаю! Или у тебя в тренерской набор для детского баскетбола? Тогда я готова и согласна!
Мужчина, не комментируя ее сомнение, вручил ей в руки мяч и посадил на свои плечи.
– Эй, ты чего творишь? – кричала Липа. – Отпусти! Я ведь тяжелая!
– Это в каком месте? Не верещи, а клади мяч в корзину. Достаешь?
– Ага, – она послушно выполнила поручение, после чего снова оказалась на твердом паркете, по которому стучал упавший мяч.
– Вот так. Ты теперь настоящий профессионал, – похвалили Кирилл. – Давай еще немного побросаем и, наверное, и в правду пора собираться домой.
– Ладушки.
Кирилл повертел в руках телефон и как-то обреченно произнес:
– Я бы, конечно, включил музыку, но боюсь, что наши вкусы не совпадут.
– Да уж, это вряд ли, – по-доброму усмехнулась Олимпиада. Кир уставился на нее, предчувствуя продолжение. – Я присутствовала на игре, когда ты еще был студентом. С Политехом встречались вроде. У тебя во время разминки из огромных наушников орало что-то барабанно-металлическое. Не только я, но и большая часть болельщиков имели возможность ознакомиться с твоими вкусовыми пристрастиями. Так что ты прав, я не поклонница такой музыки. Громкой и дерзкой.
– Ты, наверное, разочарована…
Кирилл не мог отделаться от ощущения взаимоотношений «учительница-ученик» и по-прежнему, как и в студенческие годы, как в период экзаменов и выступлений на конференциях, ждал ее оценки.