– Кир, я беременна.
После она долго извинялась за внезапное исчезновение, объясняла, что боялась своих мыслей и его реакции. А он недоумевал, как можно испугаться столь долгожданного счастья? Он вообще кайфовал от классического сценария – беременность, свадьба, совместные походы на УЗИ.
На очередном приеме врач сказал:
– Я уже вижу, кто у вас будет. Хотите узнать пол ребенка?
– Уже? – вскрикнула Липа. – Нет, я пока не готова знать. Можно на следующем приеме?
– Конечно, мамочка.
По дороге домой Кирилл сказал:
– Надеюсь, что это мальчик.
– Не поняла! Ты же дочь хотел?
– И сейчас хочу. Но если будет мальчик, у меня появится гарантия, что на одном ребенке мы не остановимся.
– Мне уже тридцать три!
– Ага, а мне двадцать восемь. Идеальное время для детей.
Как только Кир получил статус мужа, он часто стал принимать решения, с которыми было невозможно спорить.
Летом Липа родила здорового крепкого мальчика. Все, как и хотел ее муж. Все, как она даже боялась мечтать.
Спустя примерно неделю она обнаружила в ящике с газетами почтовое извещение. На ее имя пришла посылка. Забрав нежданный сюрприз домой, она обнаружила свой портрет, написанный Данилом. Тот самый портрет, который потряс ее до нервных судорог.
Но вот он в ее руках. А раньше она боялась близко подходить к нему. В ее руках была просто красивая картина. Очень красивая. Но она больше не вызывала прежних чувств. Видимо, ее прежняя магическая сила развеялась так же, как и отношения с Данилом.
Держать потрясающий портрет в руках – один из моментов коллекции счастливых эпизодов. Липа внутренне поблагодарила Данила и возрадовалась его успехам. Она поняла, что если он решился отправить ей свою некогда лучшую работу, значит, она уже не является лучшей. Значит, он создал нечто более прекрасное. Значит, в его жизни появился повод, вдохновивший на подобный подвиг.
Вряд ли Данил случайно отправил Липе портрет в тот момент, когда она принимала поздравления с рождением ребенка. Он уже несколько месяцев трудился в Москве, и они не общались. Но Липа по-прежнему общалась с Дианой, Гришей и Русланом. Значит, они сообщили.
Кирилл подошел к жене неслышно и присвистнул, увидев картину:
– Вау! Вот это шикардос!
– Нравится?
– А то! Давай в гостиной над диваном повесим.
– Я не против.
Пока Кирилл сверлил стену, чтобы водрузить портрет на видное место, Липа отвлекала маленького сына песнями.
Еще каких-то пару лет назад она и не подозревала, что окажется женой и матерью, кандидатом наук, до безобразия счастливой женщиной. Казалось бы, что ей мешало раньше насладиться счастьем? Ведь видимых причин для его отторжения не было. Тогда Липа поняла, что китайская комната, которая, по ее мнению окружала Данила, ограничивала ее саму. Она настроила вокруг себя спасительные принципы, не пропускающие голоса других людей. Она добровольно заперлась на замок.
И если она только пыталась спасти Данила, крича в замочную скважину, то Кирилл спас ее по-настоящему. Он не разменивался на полумеры и с ноги вынес закрытую дверь. Иногда он выводил девушку из заточения в огромный мир, а иногда запирался вместе с ней. Главное, что она уже была не одна и не в экспериментальной клетке. Когда в лицо дышит настоящая жизнь и любовь, от них уже невозможно отказаться.
А еще грешно отказываться от настоящей красоты. Липа видела красоту природы, людей, искусства и науки. Но все это померкло по сравнению с новой татуировкой Кирилла, которую он разместил над областью сердца, – отпечатком ладошки их крошечного сына.
КОНЕЦ
[1] Danse macabre – «Пляска смерти», симфоническая поэма Камиля Сен-Санса.
Конец