Теперь ее не стало — она погибла, упав с мостков, неподалеку от строящегося нового клипера. Джонатан не знал, была ли ее смерть несчастным случаем или же самоубийством и, вероятно, никогда не узнает. То, чего Джонатану не дано узнать никогда, заключалось в том, что преисполненный амбициями Брэкфорд Уокер, муж его сестры Джудит, был повинен в ее смерти. Ревниво восприняв решение главы компании — Джеримайи Рейкхелла сделать Джонатана полноправным компаньоном и предоставить ему полную свободу строить клиперы по своему усмотрению, Брэкфорд тайно отправился к Луизе и рассказал ей о страстной любви Джонатана к китайской девушке.
Вне всякого сомнения любовь занимала первостепенное место в мыслях молодого кораблестроителя и морского капитана. Груз прибудет через несколько дней, он доберет последних матросов в новую команду и через несколько дней отплывет в Кантон, где женится на Лайцзе-лу. Перспектива встречи наполняла его душу радостью, и он постоянно прикасался к подаренному ею медальону. Джонатан носил его на шее на цепочке и в предвкушении встречи с возлюбленной испытывал волнение от прикосновения к коже полированного нефрита. На медальоне выгравировано изображение Древа жизни, три его ветви означали здоровье, мудрость и честь. Тот, кто обладал этими тремя качествами, более ни в чем не нуждался.
Однако не время грезить наяву; слишком много предстояло еще довести до конца, поэтому Джонатан, подзывая первого помощника, крикнул:
— Мистер Эллисон!
Преждевременно поседевший Хомер Эллисон, которому не хватало до сорока нескольких лет, поспешил к Джонатану. Несмотря на то, что у него было удостоверение морского капитана, он был рад возможности поступить в команду помощником капитана после долгого периода пребывания на земле. Эллисон страдал от пьянства, но вот уже год как не прикасался к виски и был чрезмерно признателен Джонатану за предоставленный шанс вновь вернуться к любимому морскому ремеслу.
— Сэр? — спросил он, приближаясь.
— Присмотри за рабочими, которые отделывают пассажирские каюты, будь добр.
На этом необыкновенном клипере имелось несколько кают для пассажиров, поскольку Джонатан был убежден, что многие путешественники захотят воспользоваться преимуществами высокой скорости, которую развивали клиперы.
— Мне нужно на берег.
— Вы вернетесь обратно сегодня?
— Боюсь, нет. В сутках слишком мало часов.
Эллисон усмехнулся.
— Не подумал об этом, сэр. Поскольку мне нечем заняться, побуду здесь, пока рабочие не закончат.
— Буду весьма признателен, Хомер.
Джонатан ступил на пристань, к которой был пришвартован корабль, отошел на небольшое расстояние, затем вновь остановился. Сегодня утром привезли парусную оснастку клипера, более тридцати тысяч квадратных метров парусины, и теперь ее тщательно осматривали.
Три человека склонились над парусиной, расстеленной на причале. Илайджа Уилбор, второй помощник, молодой сорви-голова с рыжими волосами и веснушками на лице, отправится в свой первый поход. Джонатан выбрал Уилбора, потому что он обладал природным чутьем, помогавшим ему удерживать лихой корабль на максимальной скорости при благоприятном ветре.
Оливер — боцман, один из немногочисленных негров во флоте «Рейкхелл и Бойнтон» — занимал должность старшины. Бывший некогда рабом, возврату которого в Южную Каролину помешал Джонатан, он отплатил долг капитану тем, что спас ему жизнь во время первого похода на Восток. Они отлично понимали друг друга, и утвердительный кивок Оливера означал, что в парусине не обнаружено никаких изъянов. Третьим в трио был ветеран парусного дела, более двадцати лет работавший в компании. Он также выглядел вполне удовлетворенным.
— Все в порядке, капитан, — заверил Илайджа Уилбор. — Сам вид этих парусов заставляет меня думать, что мы уже в пути.
— К сожалению, несмотря на мое желание, так скоро нам не отплыть, — ответил Джонатан.
Быстрыми шагами он пересек рабочий двор и подошел к скромному белому дощатому зданию, где размещалась администрация. Шагая через две ступени, он поднялся на второй этаж. Не задерживаясь в своем заваленном бумагами кабинете, он сразу же прошел в угловой кабинет отца.
Со стены просторной комнаты на него смотрели портреты Рейкхеллов — его отца, деда и прадеда. С седеющими висками, красноватым и продолговатым лицом, Джеримайя Рейкхелл сильно походил на своих предков.