В самом центре Ташкента был Медицинский переулок. Название такое, потому что во всех домах этого переулка жили врачи. Первым в большом доме с огромной террасой и садом поселился с семьёй Яков Борисович Магнетштейн. Он был одним из первых Европейских врачей в Туркестане, остальные подтянулись позже. Жена Софья Иосифовна (в девичестве Альперович) и дети – старший сын Лёва и младшая дочь Женя. Есть фото – стоит высокий темноволосый Яков Борисович в пенсне, Софья Иосифовна сидит за круглым столом в платье декольте, поразительно похожая на Екатерину Вторую, держит на руках крошечную Женю в кружевных пелёнках, на столе в пышном кружевном платье сидит Лёва. Почему мальчик в платье – это мне с детства непонятно. Родители молодые и солидные, дети оба хорошенькие. Фото сделано в 1900-м году. Все впереди.
В 1931-м году Серафима Измайловна Баскова (в девичестве Никанорова) приехала с мужем на вокзал. Лето, она едет на курорт, в Сочи. Её провожает муж, Юрий Агафонович Басков, капитан НКВД. У него отпуска нет, так что их дети – старший Август и младшая Таня – остались под надзором няни. Серафима Измайловна была хороша собой – такая красотка из фильмов Чаплина – темная короткая стрижка, правильные черты лица, огромные карие глаза, невысокого роста, с дивной фигурой. Муж её ревновал, и не зря, возле неё всегда густо роились поклонники. Вот и сейчас, стоя у вагона, муж пристально вглядывался в проходящих. Носильщик с чемоданами на тележке терпеливо топтался рядом. Капитан обратился к нему:
– Позови-ка сюда вон того рыжего еврейчика.
Носильщик направился вперед и что-то долго объяснял высокому худощавому мужчине с чемоданом. Тот в недоумении подошел. Муж был в форме НКВД, что не очень располагало к непринужденности.
– Вы куда едете, молодой человек? – строго спросил муж.
– А что, собственно… не понимаю… впрочем, в Сочи, – твёрдо закончил мужчина.
– Ваше имя?
– А зачем … Лев Яковлевич Магнетштейн.
– Очень хорошо. Это моя жена, Серафима Измайловна. Будете присматривать в пути, чтобы к ней никто не приставал. Отвечаете головой. Понятно?
-Понятно, буду присматривать, – ответил Лев Яковлевич, только сейчас заметивший женщину. Уже на следующей станции он помчался в буфет за шампанским. На каждой станции он выскакивал и покупал Серафиме Измайловне цветы. Отпуск в Сочи они провели вместе. Вернувшись, она сообщила мужу, что она от него уходит. Он был в горе. Никакие уговоры не помогли. Они договорились, что Август остаётся с Юрием Анафоновичем, а Таня (дома её звали Тата) с Серафимой Измайловной. С собой взяли только одежду и старинную фарфоровую вазу, которую муж привёз из Китая в 22-м году – тяжелую, белую, на ней нарисованы цветы и иероглифы.
Так беглянки оказались в богатом еврейском доме в Медицинском переулке. Было это в конце 1931-го года, Серафиме Измаловне было 30 лет, Тате 3 года. Софья Иосифовна овдовела, Женя вышла замуж и уехала в Москву. В доме живут Софья Иосифовна, Лев Яковлевич, какие-то две родственницы, домработница Архиповна (Евдокия Архиповна Логунова), приходят уборщица и садовник. Дом огромный, места хватает. Софья Иосифовна приняла приехавших без восторга, но, видя, как счастлив её сын, быстро смирилась. Ей не нравилось, что жена сына русская, да ещё с ребёнком, но все как-то быстро сжились, а Тату Софья Иосифовна искренно полюбила. Через много лет, во время войны, Тата заболела туберкулезом, врач сказал, что нужно усиленное питание, куриный бульон, сливочное масло, булки, шоколад – и Софья Иосифовна понесла в скупку ковры, картины (дом был полон ценными вещами), Тату выходили.
Молодожены целыми днями на службе, за маленькой Татой присматривает Архиповна, ставшая ей любимой няней. Архиповна готовит еду, она большая мастерица , все едят и нахваливают. Одна из родственниц, звали её баба Роха, глухая старушка, уже не очень хорошо соображающая, каждое утро с трудом ковыляет в гостиную и садится в большое кресло, где и дремлет. Няня на кухне, слышны звуки готовки. Маленькой Тате скучно, куклы надоели, но есть одно развлечение. В гостиной стоит большой концертный рояль, рядом на паркетном полу лежит тигриная шкура с головой, оскалены клыки, блестят зелёные стеклянные глаза. В углу в кресле дремлет баба Роха. Тата тихо крадётся к шкуре, подлезает по неё и ползёт, изображая рычание, к бабе Рохе. Та просыпается, пугается и начинает кричать. Тата быстро отползает, вылезает из-под шкуры и убегает в соседнюю комнату. На крики прибегает из кухни Архиповна, спрашивает, что случилось, баба Роха показывает на шкуру и что-то невнятно бормочет. Архиповна мысленно у плиты, она говорит, что бабе Рохе, наверное, приснился плохой сон, и уходит. Тата повторяет свой номер несколько раз, и все повторяется – вопли бабы Рохи, няня прибегает, опять говорит про плохой сон и уходит. Тате эта игра надоедает, она садится рассматривать картинки в книге – книга большая, картинки там гравюры, каждая прикрыта листом папиросной бумаги – это дореволюционное издание сказок Андерсена на немецком языке. Баба Роха долго испытующе смотрит на тигриную шкуру, потом дремота побеждает.