К сожалению, в период развала СССР и его суверенной научной школы в китаеведении де-факто сформировались две новые «научные» школы, финансируемые, по сути, из-за рубежа.
Прозападная школа, стремящаяся, вопреки фактам, не допустить появления антизападной связки Россия – Китай и производящая «научные исследования» о возможных экспансионистских планах Китая в отношении России, которые не подтверждались ни демографическими, ни экономическими, ни какими-либо еще фактами. Другой задачей западной школы, в которую входили и исследователи, финансируемые из Тайваня, было обоснование успешности «китайского чуда» как верного выбора Китая в пользу «нового НЭПа», принятого как «рыночная система социализма». Такое обоснование косвенно способствовало встраиванию современной России в американский глобальный экономический порядок и отказу от социалистических форм управления экономикой, создания собственного независимого рынка и экономической автаркии.
Вторая школа — китайская — финансировала исследования и преподавательскую деятельность российских «ученых» как в китайских вузах, так и в рамках системы «второй зарплаты» в Институтах Конфуция на территории России. В ее задачи входит адаптированная трансляция тезисов китайской государственной пропаганды, в том числе видения политических вопросов Тибета, Тайваня и т.д. Учитывая, что китайская академическая наука находилась не в руках суверенной группы руководства КНР, а также сторонников встраивания Китая в американскую глобальную модель, в задачу «китайской школы» российских востоковедов также не входило усиление суверенной связки Россия — Китай, а лишь минимизация последствий оголтелой антикитайской пропаганды Запада, в том числе и через создание позитивного образа современного Китая. Сегодня к этим задачам робко добавляется задача обоснования встраивания России в китайское экономическое пространство через включение России в проект «Один пояс — один путь», под идеологический зонтик «китайской мечты». Стоит ли говорить, что эти «научные школы» своеобразно описывали внутриполитический процесс в Китае? Западная школа сообщала нам о тоталитаризме и авторитаризме Си Цзиньпина и «задушенной демократии», просто дублируя пропагандистские клише западной прессы, а китайская школа сообщала о сказочном процессе передачи власти от одного поколения лидеров к другому, избегая вопросы политической борьбы, камуфлируя стратегически опасную информацию о расколе китайских элит.
Отечественной китаистики как самостоятельной школы, которая бы формулировала задачи суверенной России в отношении Китая, основываясь на интересах нашей страны, не существует до сих пор, что является прямой угрозой национальной безопасности: «отечественные востоковеды» предлагают нашей стране дилемму — стать придатком китайского проекта или уничтожить нашу страну в войне за интересы Запада в Китае. Пути развития мощной, суверенной державы, обладающей ядерным щитом и выходом к трем океанам, способной создавать новые равноправные геополитические конструкции, нам не предлагают в принципе, хотя геополитические риски и геополитические шансы России в связи с появлением нового «Средиземного моря мира» в виде Арктики только усиливают значение китайской и китайско-американской проблематики. Как кошмарный сон воспринимают в Вашингтоне и Лондоне любую геополитическую связку Москвы, Пекина и Нью-Дели в независимом от Запада формате. Для реализации такой задачи требуется собственная школа отечественной китаистики, не связанная ни с одним из существующих «мозговых центров», на деле являющихся органами достаточно примитивной пропаганды отнюдь не в интересах России.
Тем не менее у нас остались основы, на которых была построена работа советских востоковедов, а по сути — выходцев из востоковедов школы периода активной внешней политики Российской империи на Востоке, принимавших участие в создании лояльных России военно-политических групп в Китае. Работы военных советников периода Гражданской войны в Китае, для которых умозрительные и беспочвенные рассуждения о политике далекого восточного соседа были чреваты потерей жизни, базируются на принципах вычленения устойчивых внутриполитических групп. Данные объединения основаны на принадлежности к отдельным региональным группам населения Китая, которые мы в этой работе, не имея права называть их отдельными этносами, называем китайскими субэтносами. Борьба региональных элит, на основе которых формируются устойчивые на протяжении многих поколений субэтнические военно-политические группы влияния, составляет основу для формирования китайского внутриполитического процесса и, как следствие, его внешнеполитической доктрины. Первой наиболее активной и заметной на Западе такой группой стали южные китайцы — хакка, которые, опираясь на национальные меньшинства, а также на южнокитайский субэтнос кантонцев. Хакка нанесли первый удар по этнической маньчжурской империи с северокитайским субэтническим аппаратом. В ходе Тайпинского восстания (середина XIX века) региональные элиты Китая, по сути, сформировали собственные армии и получили первый объем регионального суверенитета. На этой структурной основе Китай существует до сих пор, заменив методы гражданской войны регулярным политическим процессом выборов региональных представителей в парламент ВСНП — главный государственный орган КНР. Тем не менее, в случае острых кризисных ситуаций сильные различия между группами проявляются особо ярко, и КНР не застрахована от рисков очередной «децентрализации».