Интересна и динамика колебаний объемов импорта и экспорта в КНР, когда в период острой политической борьбы между младореформаторами комсомола (Ху Яобан, Чжао Цзыян и другие) и армейскими группами Дэн Сяопина, в преддверии событий на площади Тяньаньмэнь произошел резкий рост импорта зарубежной продукции: на 10% — в 1983 г., на 30% — в 1984 г. и на 55% — в 1985 г., в 1986–1987 гг. рост импорта упал до нуля, а в 1988 г. вновь превысил 30%, при падении экспорта из Китая в этот же период, что по сути напоминало по объемам последствий для финансовой системы Китая ситуацию Опиумных войн, когда Запад выкачивал финансовые ресурсы из страны через экспорт опиума. Эта ситуация резко прервалась после событий на Тяньаньмэнь — рост экспорта никогда более не превышал роста импорта в страну: решительное подавление «трибунов», выведших на улицы плебс, стоило «легионерам» их власти, но остановило очередную попытку сделать из Китая колонию западных стран, китайские кшатрии выполнили свой кармический долг. Самопожертвование касты военных, ушедших в тень на долгие 20 лет, подтвердило заложенный военными группировками курс на создание в Китае автономной промышленности и стимулирование экспорта через создание особых военных экспортных зон в Шэньчжэне, Сямэне, Шаньтоу и других важнейших пунктах концентрации субэтнических групп Южного Китая.
Интересно и как менялись основные торговые партнеры Китая в период новой экономической политики в 1979–2009 гг.: очевидно, что, как и в период Культурной революции, первым бенефициаром разгула радикальных реформаторов стала соседняя с Китаем Япония. После кризиса 1990-х гг. роль Японии была колоссальна и сопоставима с ролью США: в 1995–1996 гг. до четверти всей внешней торговли Китая приходилось на Японию, что традиционно подтвердило тесные связи с Японией «шанхайской группы», пришедшей к власти 1993 г. Доминирование Японии во внешней политике (так же как и в научно-техническом развитии и, как следствие, в модернизации Китая целиком) сохранялось на протяжении всех девяностых годов XX в. и было преодолено только в 2002 г., что совпало с формальным уходом «шанхайцев» от высшей власти во главе с Цзян Цзэминем и восхождением на вершину власти комсомольского секретаря Ху Цзиньтао. С 2002 г. крупнейшим экономическим партнером Китая становятся США, и роль Японии и других стран теперь гораздо менее существенная.
Важно, что в период острой борьбы групп за будущее Китая, которая развернулась на уровне армейских кланов в 2007–2009 гг. и предваряла политические события 2012–2013 гг. и начало масштабной антикоррупционной кампании, во внешней торговле наметился важный разворот: впервые за почти 40 лет современной китайской истории товарооборот с тремя европейскими странами — Германией, Францией и Британией — сравнялся с китайско-японским. Эта тенденция продолжает усиливаться на фоне колоссального падения товарооборота с США и воплощает тенденцию первого этапа китайского доминирования в мире к достижению китайско-европейской интеграции.
В 2018 г. торговля Китая с Германией достигла 199 млрд. долл., с Францией — 63 млрд. долл., с Великобританией — 67 млрд. долл., с Италией (первой официально вошедшей в проект «Один пояс — один путь») — 48 млрд. долл., общая сумма — 377 млрд. долл. Таким образом, торговля Китая и Европы сравняется с американскими показателями в 2021 г., что будет означать очевидную отвязку Китая от экономики США как основного внешнего партнера, в первую очередь — в модернизации страны по американскому образцу: ведь взамен на китайский импорт продукции легкой промышленности страны Европы импортом передовых образцов техники участвуют в модернизации китайской экономики. В 2021 г. Китай получит свободу в деле масштабной и агрессивной конкуренции с опускающимися в пучину социальной нестабильности Соединенными Штатами, а слабеющая Европа станет более сговорчивой в вопросе ускоренной модернизации китайского научно-технологического и, как следствие, промышленного сектора.