Погоня за европейскими инновациями
Одной из стратегических целей китайских инвестиций является более тесное взаимодействие с исследовательскими группами европейских стран. В какой-то степени Китай по-прежнему зависит от технологий Европы и США, оставаясь крупным импортером инноваций — около 90% китайского экспорта высокотехнологичной продукции в своей основе имеют иностранные разработки.
Сотрудничество или зависимость?
С точки зрения стран Центральной и Восточной Европы, которые в настоящий момент переживают период кризиса, китайские инвестиции являются светом в конце тоннеля — инвестиции в инфраструктурные и энергетические проекты как никогда нужны менее развитым странам Европы.
Но несмотря на заявления Ли Кэцяна о том, что сотрудничество будет осуществляться по европейским стандартам и носить значение европейской интеграции, крупные потоки инвестиций могут оказать слишком сильное давление со стороны Китая на страны и повредить его собственному рынку.
«Европа не слишком рада большому количеству китайских товаров, поступающих на европейский рынок в крупных объемах, особенно в Юго-Восточной Европе», — заявляет сербский аналитик Предраг Симич.
Также, согласно мнению балканских аналитиков, Китай лишь заинтересован в сравнительно дешевой рабочей силе Юго-Восточной Европы и более свободном регулировании предпринимательской деятельности на фоне роста зарплат и укреплении национальной валюты, которая на днях была включена в состав корзины резервных валют МВФ.
Усиление Китая в Юго-Восточной Европе и Европе в целом может также рассматриваться как инструмент давления на США — Китай инвестирует в крупные проекты отраслей европейской стратегической промышленности, а также в рынок недвижимости, постепенно увеличивая присутствие на территории новоиспеченных союзников США по НАТО.
[1] Исправленный вариант статьи см.: http://south-insight.com/ee roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) «Сержантский переворот» в Турции: «блокада» Шелкового пути
(без изменений) «Сержантский переворот» в Турции: «блокада» Шелкового пути
Тема китайско-турецких отношений является одной из ключевых в вопросах создания автономного китайского экономического пространства «Один пояс — один путь», в котором исключено американское влияние, в том числе торгово-финансовое. Наряду со странами Средней Азии, Пакистаном, Ираном, Азербайджаном и Сирией, Турция является ключевым пространством для соединения экономики Китая с рынками ЕС: в рамках геополитических построений железнодорожная сеть с единым стандартом колеи европейской ширины (действует в Китае, Европе и Турции) должна быть соединена через Среднюю Азию и Иран и стать «дорогой жизни» для китайского экспорта в условиях возможной блокады со стороны ВМС США в случае эскалации китайско-американского конфликта. Однако на пути к реализации качественно нового сотрудничества Китая и Турции стоит целый ряд факторов: пантюркизм и, как следствие, поддержка Турцией уйгурского движения в Китае, конкуренция с китайским экспортом на рынках ЕС и Африки, тесные связи Турции по блоку НАТО, следование Турции в фарватере антииранской политики. Все это сводит даже самые щедрые инициативы Китая в Турции до нуля. Последние изменения в американской и британской политики в отношении Турции, как одного из основных антикитайских игроков в Евразии – лишь усиливают проблемность турецкого вопроса для китайского интеграционного проекта в Евразии.
Тем не менее Китай не оставляет попыток реализовать курс строительства своей инфраструктуры в Турции, видимо не имея глубокого понимания ближневосточной политики наследницы Османской империи. Всеядность Пекина, желание всеми возможными путями обойти риски тесной интеграции с Россией, которая обладает куда большей степенью влияния на Китай, чем Турция, а также завести проекты Шелкового пути в зону американского влияния приводят сторонников черноморских прожектов в ряде групп влияния китайского руководства в тупик. В течение короткого срока, за 2014–2015 гг., провалилась целая серия черноморских инициатив Китая: строительство глубоководного порта в Евпатории (Крым), попытки выйти на руководство Николаева и Одессы, срыв строительства глубоководного порта в Анаклии (Грузия), а после визита Е Цзяньина, советника Си Цзиньпина, в Турцию земля под ногами президента Эрдогана загорелась в буквальном смысле — сторонники интеграции с США устроили гюленовский, по сути, антикитайский переворот. Стратегия КНР в отношении Турции так и не реализовалась сколь-нибудь значимыми прорывами, чего нельзя сказать о функционирующем на 2020 г. глубоководном порте Тамань в Российской Федерации, который и стал получателем китайских грузов для дальнейшего их следования в акватории морей Средиземного моря.