Подавала на стол симпатичная девушка с пшеничной косой почти до пят. Дед Иван объяснил, что это его внучка.
Ел я с небывалым аппетитом. Может быть, это последствия «беленькой», может, виноваты свежий воздух и длительная прогулка, а может, это все от нервов. Но, скорее всего, все вышеназванные факторы подействовали комплексно. Да и аромат от развешанных по стенами трав тоже способствует приятному поглощению пищи.
Когда с едой было покончено, старик повернул голову к двери и крикнул:
— Глашка, со стола прибери да неси самовар. Прибежала внучка старика, унесла пустую посуду. Затем приволокла большой самовар. Затем на столе появились пироги, малиновое варенье, мед, свежие фрукты.
Хотя основную трапезу дед Иван со мной и не разделил, но чай принялся пить с удовольствием. Сахара здесь не было. Хотя синтезировать его невероятно просто. Но едва я почувствовал аромат меда, как понял, что сахар здесь просто ни к чему.
— Ты особо-то пирогами не загружайся,— посоветовал дед Иван, видя, что деревенская выпечка пришлась мне по вкусу.— У нас сегодня праздник. Так что лучше оставь место — будет пьянка-гулянка.
Я прожевал еще один кусок пирога.
— В гулянке с удовольствием поучаствую. А вот в пьянке не могу, завтра в форме должен быть.
— Так это ж не ваша городская пьянка! Нам, деревенским, каждый день надобно в форме быть. И встаем всегда ни свет ни заря — хоть будни были накануне, хоть праздник. Так что допьяна у нас и не упивается никто.
Я осушил очередной стакан чаю и налил еще один: чай не пироги, до празднования из организма выйдет.
Окончив чаепитие, я понял — пора бы уже чаю и выйти.
— Дед Иван, а где у вас?..— начал было я, однако старик и без слов понял мое состояние.
— А отхожее место у нас на улице.
— Понятно.
Я принялся выбираться из-за стола. Дед Иван несколько секунд серьезно смотрел на меня, но потом не выдержал, рассмеялся.
— Да шучу я! У нас хоть и деревня, а все ж цивилизация. А ты все по меркам своего двадцать первого века судишь.
Я смутился. Заметив это, дед Иван захохотал еще громче.
— Где умывался, помнишь? А теперь в следующую дверь иди.
Отхожее место действительно оказалось вполне удобным. Теплое, но хорошо вентилируемое. Неприятный запах, характерный для данного помещения, забивается резким, но приятным ароматом. И никаких обрывков газет — сбоку висит рулон мягкой синтетической бумаги.
Помыв руки, я вернулся в трапезную. Однако деда Ивана там уже не было. Только суетилась его внучка, убирая со стола. Увидев, что она собирается утаскивать самовар, я вызвался помочь.
— А где дед Иван? — спросил я, пыхтя под весом металлического монстра.
Интересно, как хрупкая девушка подавала его на стол без особого напряжения? Вот что значит свежий воздух, регулярный физический труд и здоровое питание!
— Дед Иван пошел проверять, как площадь к празднику подготовили.
— А где эта самая площадь?
— Да прямо за домом.
. Я решил было не идти сразу к старику, а помочь девушке мыть посуду. Однако она категорически воспротивилась.
— Я свое послушание сама должна исполнять, дабы не впасть в праздность.
Надо же, прямо как в монастыре. И ведь девушка все это делает не потому, что старших боится. Она и в самом деле этой самой праздности боится.
— Что ж, ты и на праздник не пойдешь? — спрашиваю я.
— Пойду. Празднование и праздность — веши разные. А ведь верно. Наверное, в этом-то и заключен секрет здоровья и высокой работоспособности деревенских. Надо много и интенсивно работать и так же интенсивно отдыхать. Но ни в коем случае не позволять себе валять дурака — это расслаблять-то расслабляет, а полноценного отдыха не лает. Напротив, истощает сильнее, чем любая работа.
А ведь в городе это все давно уже знают. «Лучший отдых — активный отдых», «Лучший отдых — перемена деятельности». Все это знают, но никто так не поступает. Вот и страдаем от стрессов и депрессии.
Пожалуй, верно говорят: есть люди ученые, которые много знают; а есть умные, которые понимают то, что они знают. И если в городе много ученых, но мало умных, то в деревне — все наоборот.
Пока это все крутилось у меня в голове, я дошел до площади. Она представляла собой пустое пространство приблизительно квадратной конфигурации посреди поселения. Сейчас на площади активно суетятся люди. Устанавливают столы, развешивают по близстоящим домам и деревьям разноцветные ленты.
Дед Иван обнаружился в самом центре этого столпотворения. Я подошел ближе.
— Петр, куда ж ты эту бандуру тащишь? Правее бери, правее. Вот там ее и оставь. А вы чего это творите? Глаза-то разуйте. А-а, это ты, «турист»,— заметил старик меня.— Становись в сторонке и не мешайся. И положи куда-нибудь сумку свою. Ежели там чего секретное, так вот тебе ключ, пущай Глашка тебе мою комнату покажет, там ее и запрешь. Сумку запрешь, а не Глашку. И с «ошейником» своим чего-нибудь сделай: или совсем сними, или воротник подними. А то у нас в деревне народ к таким вещам непривычный. Это старик верно подметил, мне вовсе незачем светиться с «ошейником». Снимать его мне не хочется, все-таки с выходом в Сеть я себя уверенней чувствую. А вот поднять воротник водолазки — абсолютно правильное решение. Тем более, что уже начинает темнеть и ветер заметно посвежел.
Правда, чтобы кабель не был заметен, пришлось протянуть его не просто сквозь рукав ветровки, а сквозь рукав водолазки. Прямой контакт кабеля с телом вначале причинял неудобство, но уже через несколько минут я перестал это замечать.
Внучка старика показала мне его комнату, где я оставил сумку. Потом я отнес ключ обратно деду Ивану. Однако он ключ не взял:
— Пусть пока у тебя будет. Чтобы уж полная уверенность, что никто в сумку не заглянет.
Сказано это было абсолютно серьезно, без сарказма или иронии. Похоже, моя паранойя абсолютно не раздражает старика. Хотя он и понимает абсолютную беспричинность и иррациональность моего беспокойства, но не говорит об этом вслух. Похоже, он понимает, что несколькими фразами спокойствия не внушишь, но зато можно устранить все возможные поводы для беспокойства.
Приготовления к празднику уже заканчивались. Навалившуюся темноту разгоняли десятки разноцветных огоньков. Впрочем, светили они неярко, вполне позволяли ориентироваться, но ночь все равно оставалась сама собой. Это мне понравилось: если бы подобное мероприятие проводилось у нас, то свет был бы ярче, чем днем.
Люди начали рассаживаться за столами. Впрочем, не нее, а в основном мужчины и старики. Женщины и девушки сновали туда-сюда, расставляя по столам блюда и кувшины. Дети громко визжали в сторонке, увлеченные какой-то игрой. Похоже, они и сами не слишком жаждут посидеть со взрослыми.
Рассаживаются строго по старшинству. Столы стоят буквой «П». Вдоль «верхней» перекладины буквы сели старики, ближе к «низу» буквы устроились те, кто помоложе. Причем правую сторону «буквы» оккупировали мужчины, левую — женщины, не занятые сервировкой стола.
Мне хотелось сесть в самом «низу» буквы, там, где устроилась молодежь. Однако дед Иван заявил, что я почетный гость, и усадил со стариками. Пришлось слушать неспешные разговоры о ценах на мед и здоровье буренок. Некоторое время я с тоской поглядывал на противоположный конец стола. А точнее, на оба противоположных конца. Там то и дело раздавались взрывы смеха. Причем одновременно и справа и слева. Видимо, несмотря на пространственную изоляцию, парни и девушки умудрялись как-то общаться.
Но скучал я недолго. Старики начали обращаться с вопросами ко мне, да и обилие вкусной еды не располагало к тоске.
Какое-то время я с аппетитом уминал блюда. Но все же мои гастрономические возможности, и без того ограниченные, были сильно ослаблены чаем с пирогами. Едва я успел подумать, что мне не помешало бы утрясти содержимое желудка, как заиграла задорная музыка. Играли музыканты — видимо, наряду с Сетью здесь не приветствуется и звуковоспроизводящая техника.