Все раздражители — как внешние, так и внутренние — остались позади. Теперь сознание, не отвлекаемое ничем, может отдохнуть, покачиваясь на ласковых волнах тишины и света.
Так я и пролежал, пока не осознал, что свет уже перестал быть просто ощущением. Теперь он реален.
Открываю глаза. Снова зажмуриваюсь — задорный солнечный луч резанул по сетчатке. Но сознание уже вынырнуло на поверхность. Голову наполняют звуки: веселое переливчатое щебетание птиц, стук топора и стон раскалываемых поленьев, звонкие голоса веселящихся детишек.
Ночь минула незаметно, уже утро. Окончательно открываю глаза, предварительно повернув голову, дабы избежать повторного покушения солнца на мою сетчатку.
Хочу встать с кровати, но вместо этого просто взлетаю — тело легкое, налитые силой мышцы упруго пружинят. Настроение самое замечательное.
Одеваюсь, напевая задорный мотивчик. Не что-то конкретное — просто мурлыкаю под нос. Едва застегнув комбинезон, пальцы принимаются в такт мурлыканью отстукивать по животу.
На постукивание живот отозвался совсем не музыкальным бурчанием, испортив все впечатление от импровизированной симфонии. Однако настроения этот инцидент не омрачает — то эмоциональное состояние, в котором я пребываю сейчас, испортить трудно, обычно оно проходит само.
Живот не умолкает. Заставить замолчать его можно, только заткнув рот чем-нибудь съедобным.
Спускаюсь вниз, в этот раз скрип лестницы кажется очень даже музыкальным и органично вплетается в мурлыкание. Может быть, все зависит от того, в каком ритме переставлять ноги? Сейчас я весело сбежал, вот и лестница пропела. А когда я устало поднимался, она недовольно ворчала.
Гипотеза кажется мне интересной, хочется провести эксперимент — побегать по лестнице взад-вперед с разной скоростью. Однако делать я этого не стал, свидетели возможного эксперимента могут неправильно оценить мое психическое здоровье.
Усевшись за столик, делаю заказ. Пока изумленная официантка, которой я продиктовал длинный список блюд, не вернулась, я осматриваюсь по сторонам.
Едва мой взгляд падает на кого-либо из посетителей, как оказывается, что он заинтересованно изучает стены, потолок или кончик собственного ботинка. А это верный знак — за мгновенье до этого они все смотрели на меня.
Похоже, все мною тут интересуются. Но никто не хочет этого показать. Почему?
Люди в этом времени открытые. Исходя из местных нравов, было бы логично предположить, что меня должны тут же окружить, хлопать по плечам, заказывать мне пиво и восклицать: «Как ты сделал этого бугая!»
Однако этого не происходит. Чтобы найти ответ, я принимаюсь рассматривать окружающих угловым зрением. Очень полезный навык — когда люди не знают, что ты на них смотришь, они ведут себя более раскованно. И наблюдая за ними, можно узнать о себе много нового. Например, во взглядах легко можно прочитать, что ты, оказывается, «последняя свинья», а то и еще что-то похлеще. Или наоборот — «классный парень».
Наблюдение показало: относятся ко мне здесь явно с уважением. Причем уважение возросло выше потолка, когда официантка принесла заказ. Все явно были изумлены, их глаза говорят: «Неужели он все это съест?»
Еще как съест! То есть съем. Отсутствием аппетита я не страдал никогда.
Правда, и наличием тоже. Есть еда — я уминаю за обе щеки. Нет — ну и ладно. И никогда я особо не страдал ни от переедания, ни от недоедания.
Но сейчас вирусы-симбионты и общее психическое напряжение разогнали мой метаболизм до космических скоростей. Так что мне не составило труда уничтожить то, что с таким трудом дотащила до столика официантка.
Параллельно с поглощением самой разнообразной органики я наблюдаю за соседями. Мне не дает покоя выражение их глаз. В них помимо уважения, которое увеличивается пропорционально количеству съеденного, мелькает и нечто наподобие жалости.
С чего бы это им меня жалеть? Может быть, мне грозит месть со стороны вчерашнего здоровяка? Ну тогда в этом нет ничего страшного, меня уже сегодня здесь не будет. Сначала отправлюсь на поиски затерянного информационного центра, а потом буду искать ночлег в другом месте — здесь-то я наследил прилично.
А раз кто-то жаждет моей крови, то тем более не стоит тянуть время. Прямо после завтрака и покину гостиницу. Уйти мне удалось незаметно — как я вчера выяснил, в здании есть черный ход. Помогло и то, что мне не пришлось улаживать финансовые вопросы: я хоть и не заплатил за еду, но комната оплачена на неделю вперед, это с лихвой покрывает задолженность. Так что мне не пришлось извещать кого-либо о том, что я съехал. Я просто написал об этом в записке, которую оставил в комнате.
Я поспешил убраться подальше от гостиницы, где меня могут искать. Тем более моя цель совсем в другой части города. Во всяком случае, так получается по рассказам Фомы.
Но прежде чем направиться к тому месту, которое Фома назвал самым удобным входом, я пробежал по магазинам. Прежде всего нужно купить фонарик, мой-то пришлось раскурочить, чтобы достать дистортионное кольцо для мины.
А из того, что рассказывал Фома, я заключил, что совсем не лишними будут веревки и прочее альпинистское снаряжение.
Выбирал долго — я в этом не разбираюсь, альпинизм всегда казался слишком опасным. Правда, многих моих друзей это не останавливало. Тем более что большинство ил них заявляли: все уже предопределено, так что от нас не зависит ничего. А значит, надо просто брать от жизни все.
Наверное, нет ничего хуже, чем научно обоснованный фатализм.
Да, я всегда был уверен: если наука доказала предопределенность, если она уже стала частью нашей жизни, значит, она действительно есть, и бесполезно отрицать ее.
Но из самого факта существования предопределенности сию не следует, что нужно пускаться во все тяжкие. Тем более что существует гипотеза плавающего будущего. Она гласит, что часть будущей реальности действительно предопределена предсказаниями. И этой предопределенности и бежать нельзя: если в прошлом стало известно о каком-то факте из будущего, то этот факт должен произойти. Иначе он не сможет стать известным в прошлом и нарушится причинно-следственная связь событий, а этого просто не может произойти.
В этом пункте гипотеза плавающего будущего согласуется с общепринятой. Но в остальном они расходятся. Общепринятая гипотеза утверждает, что предопределено абсолютно все — вплоть до координат и импульсов элементарных частиц в каждый момент времени. То, что случилось, уже не может произойти иначе — вот главная мысль общепринятой гипотезы.
А гипотеза плавающего будущего утверждает, что будущее предопределено лишь частично. Оно еще не произошло, а произошла лишь ничтожная часть его — та, о которой говорят предсказания. Мы не можем избежать того, что предсказано,— это уже случилось. Но все остальное мы можем творить сами.
Один мой университетский товарищ узнал, что не умрет как минимум еще три года. Точной даты своей кончины он не знал, но нашел упоминание о своей будущей свадьбе.
И решил, что раз до этого он точно не умрет, то может рисковать своей жизнью как хочет. Он стал альпинистом совершал самые безумные восхождения, выполнял самые опасные трюки. И вполне естественно, что однажды он сорвался со скалы. Однако не погиб, просто остался парализованным на всю жизнь: позвоночник оказался поврежден так неудачно, что даже сращивание, нейродублирование, кваркотронные импланты и прочие ухищрения современной медицины помочь ему не смогли. В больнице он познакомился с девушкой, которой регенерировали потерянную в аварии ногу. Они поженились точно в предсказанный срок. Но кто знает, как все сложилось бы, если бы не занятия альпинизмом? Может быть, не пришлось бы въезжать в стены ЗАГСа на инвалидной коляске, может быть, он пришел бы туда своими ногами, если бы был осторожнее?
Так или иначе, но сейчас осторожное отношение к риску мне совсем не на руку — в альпинистском снаряжении я не смыслю ничего.
Например, зачем нужна вот эта веревка со странным приспособлением на конце? Можно, конечно, спросить у продавца, который уже смотрит на меня с подозрением — слишком долго я таращусь в одну витрину. Но нужно же еще научиться всем этим пользоваться.