Прекратить жестокое избиение? С этим я уже опоздал. Да и не мог успеть, Игнат был обречен после первого же удара.
Может быть, напасть на разбойников, пока они заняты? Перебью их и пойду выручать шофера. Я уже был готов привести в исполнение этот план, но вдруг услышал крик:
— Эй вы, там! Что за шум-то? Почему грузовик к лагерю не гоните?
Голос звучал с той стороны, куда уволокли шофера. Видимо, лагерь расположен именно там.
— Погоди, сейчас пригоним! — зычным басом отозвался один из разбойников. Он вскинул дубинку, намериваясь ударить уже мертвое тело. Секунду помедлил, повернулся к щуплому Федьке, который из-за широких спин пытался рассмотреть ход избиения.
— Ну-ка, Федька, отгони грузовик к лагерю... Только после этого разбойник шмякнул занесенной дубиной.
Щуплый недовольно пошевелил носом: наблюдение за экзекуцией доставляло ему огромное удовольствие. То ли садист по натуре, то ли чем-то ему крепко досадил Игнат. Однако возражать он не посмел и направился к машине. На секунду я запаниковал — в лагерь мне сейчас совсем не хочется. Конечно, чуть позже надо заглянуть на огонек, выручить шофера и транспортное средство. Но желательно сделать это позже, когда у меня будет четкий план.
Прежний план — выскочить и перебить тех, кто сейчас здесь,— уже не пройдет. Момент упущен, большинство разбойников потеряли интерес к избиению трупа и начали расходиться. Лишь несколько отморозков увлеченно колотят останки Игната.
Пока разбойники стояли тесной группой, у меня был шанс накрыть их шквальным огнем. Но теперь этот номер не пройдет. Да еще и Федька, который направляется к машине,— у него на поясе тоже болтается бластер. Уж не знаю, за что такому щуплому досталась привилегия носить оружие — лишь немногие из нападавших имеют что-то серьезнее дубинок. Может, он великолепно стреляет, поэтому и получил бластер?
Не знаю и не хочу проверять.
Сбежать тоже вряд ли удастся. Внимание разбойников уже не приковано к трупу. Если буду вылезать из кузова, велика вероятность быть замеченным.
Или все-таки доехать до лагеря?
А что потом? Можно открыть огонь в тылу врага, понадеявшись на эффект неожиданности, верный бластер и русское авось. Самое простое решение и потому очень привлекательное. Но я этого делать не буду. За последние дни я сделал много глупостей, сознательно или подсознательно опираясь на штампы из боевиков.
Однако сейчас я слишком хорошо понимаю: то, что сейчас пришло в голову, слишком уж по киношному. Я не настолько помешан на фильмах, чтобы всерьез думать, будто все обязательно завершится хэппи-эндом.
Правда, я знаю, что до момента Развилки доживу. Но теперь уже не уверен в этом на сто процентов. Во-первых, если возможно скрыть в архивах такое глобальное событие, как наступление Развилки, то уж данные о такой мелочи, как моя жизнь, легко могут быть скорректированы. Правда, я до сих пор так и не понял, кому и зачем понадобилось изменять сведения о Развилке. Но в любом случае ни одному предсказанию уже нельзя доверять.
А во-вторых, вокруг фактора Развилки формируется область неопределенности. Так что я не могу наверняка знать, доживу ли я до утра или нет.
Значит, побоище в лагере разбойников отменяется. Не лучше ли проникнуть туда, потихоньку вылезти и по-тихому провернуть диверсию? Но этот вариант опять заставляет надеяться на русский авось. Я и сейчас не могу быть уверен, что в состоянии незаметно выбраться из кузова. А в тылу врага шансов еще меньше.
Значит, самое разумное сейчас — скрыться в лесной чаще, пока у меня еще есть такая возможность. А уж потом строить планы по освобождению плененного шофера.
Я по-пластунски переполз к противоположному борту кузова, пробираясь между тюками и ящиками. Мысленно осмотрев свою позицию со стороны, я решил, что шансы скрыться незамеченным достаточно велики. Под прикрытием груза я перемахну через бортик и нырну в придорожные кусты. Грузовик стоит близко к обочине и надежно прикрывает меня своим корпусом от ненужного внимания.
Однако не все бывает так гладко, как задумывается.
Передняя часть тела удачно перевалила за борт кузова, а вот нога воспротивилась, зацепившись за край борта.
Вместо того чтобы перекувырнуться и мягко приземлиться на землю, я шлепнулся, и очень даже неудачно.
Шею не сломал, хотя очень боялся этого все те несколько долей секунды, которые летел вниз. Но, упав в кусты, здорово исцарапал об ветки все, что не было скрыто одеждой.
Правда, неприкрытыми оказались только кисти рук и лицо, но мне вполне хватило и этого. И, что самое обидное, на весь лес затрещали ломающиеся кусты.
Приземлившись, я на мгновение замер, надеясь, что на треск не обратят внимания. Это было вполне возможно — разбойники стояли далеко, а из леса постоянно доносились какие-то шорохи.
И все бы обошлось, если бы не шустрый Федька, который уже почти залез в кабину. Он находился ближе всех к месту падения. И, видимо, не только был похож на «мышу», но и обладал крысиным слухом.
Или крысы слышат плохо? Никогда не увлекался зоологией.
Как бы там ни было, но он меня услышал.
— Эй, тут кто-то шебуршится! — раздался испуганный крик.
Я не сразу сообразил, что кричит Федька. От перепуга крысоподобный мужичонка начал верещать пронзительным фальцетом, что сделало его совсем уж похожим на вышеупомянутого грызуна.
А что, если у него и правда были крысы в роду? После встречи с кровожадными растениями я готов поверить в любые мутации. Хотя, конечно, человек-крыса — это уже слишком невероятно.
— Чего ты там пищишь, Федька? — переспросил кто-то.
— Я говорю, что тут шебуршится кто-то! — Голос крысоподобного окреп. То ли он вспомнил, что не один, то ли его таким храбрым сделал бластер в руке — по шороху я догадался, что Федька снял оружие с пояса.
Раздался топот. Похоже, разбойники решили все-таки проверить, кто же это шебуршится? Я вскочил и побежал.
Бежал пригнувшись. Не потому что вспомнил об оружии преследователей — просто ветки слишком больно хлестали по лицу.
Раздался характерный звук, справа промелькнула синяя вспышка — пролетел заряд бластера. Через секунду спереди громыхнуло, нестерпимо яркий белый свет резанул по глазам. На мгновение я не только ослеп, но и потерял ориентацию. Бежать в таком состоянии решительно невозможно, что я и доказал, запнувшись о выступающий из земли корень.
Накопленный импульс по всем законам инерции потянул меня вперед, и я грохнулся на землю. Упал удачно. Не знаю, правда, можно ли в этой ситуации говорить об удаче. Но все-таки я ничего себе не сломал, не потерял сознание. И даже почти не ушибся. Вколоченные упорными тренировками рефлексы просто так не выбьешь, для этого нужна встряска посильнее.
Вскочил почти сразу, бросился в глубь леса. При этом успел заметить, что погоня за мной отправилась солидная. А еще увидел бревно, лежащее поперек дороги перед грузовиком. Так вот как разбойники заставили машину остановиться.
Убегая, я порадовался тому, что на мне очки. Без них вспышка бы ослепила меня надолго — разрушился бы зрительный пигмент, которому нужно некоторое время, чтобы восстановиться. А сенсоры очков способны давать хорошую картинку при очень резких изменениях освещения. Жаль только, что система фильтрации яркости в чипе работает не слишком надежно, если освещенность меняется быстро. Но все равно, на счету каждая минута, и лучше получить запредельно сильный сигнал в зрительный центр мозга, чем потерять способность видеть, пусть даже и временно.
Хорошо, что долго преследовать меня они не смогут — и темном лесу нельзя бежать быстро без риска налететь на дерево. Для меня же нет разницы между днем и ночью, очки надежно выполняют функции прибора ночного видения.
— Эй, Кирпич,— раздалось сзади.— Тепловой сканер у тебя? Тогда возглавляй погоню!
Похоже, мое преимущество не столь велико, как я надеялся. Ночь сегодня прохладная, я разгорячен бегом. На термосканере меня будет отлично видно, даже деревья не помешают.