Я выбрался, потирая ноющие бока. Конечно, помяла меня собака прилично, но жаловаться не стоит — могло быть и хуже. Да и толку от жалоб нет.
Вот кому действительно досталось, так это моему комбинезону. Прочная синтетика разодрана когтями, залита слюной и кровью. Откуда взялась кровь? Явно не из меня — настолько глубоких ран на теле нет, если какие кровотечения и присутствуют, то исключительно внутренние. Собак я, кажется, тоже до крови не драл. Может быть, пятна появились раньше, во время побоища в лагере разбойников?
Скорее всего.
Я настолько увлекся созерцанием темно-багровых пятен на одежде, что совсем забыл еще об одном противнике. Он напомнил о себе разъяренным рыком:
— Ах ты сучий потрох! Моих собак убил!
— Между прочим, я только защищался,— хрипло пробормотал я. Дыхание все еще не восстановилось, и понять мои слова просто невозможно. Но я все-таки счел необходимым заявить свою позицию по вопросу виновности в гибели собак.— Не надо было их на меня натравливать.
Семен отпустил Марфу и направился ко мне, в руке блеснул нож. Марфа метнулась прочь, однако далеко не убежала, остановилась на краю поляны.
— Беги скорее! — крикнул я. Точнее прохрипел. Марфа никак не отреагировала. Скорее всего, просто не поняла моего окрика — сквозь хрип я и сам еле разбираю слова. А возможно, она сейчас и не в состоянии воспринимать что-либо. Сколько всего с ней произошло за последние несколько часов: потерялась дочка, попытались изнасиловать, таинственный незнакомец зверски убил трех огромных псов. На ее месте я бы тоже впал в ступор.
Впрочем, сейчас главное — вовсе не психическое здоровье Марфы, а грозная фигура, которая надвигается на меня.
За те несколько секунд, которые у меня остались, нужно попытаться оценить сильные и слабые стороны противника. У него есть нож. Серьезное преимущество в обычной потасовке, но против хорошо обученного противника не намного лучше собственных рук и ног. Так что особо бояться ножа не стоит.
Семен — киборг. Это уже хуже. Самое паршивое, что я не знаю, какие именно «агрегаты» встроены в его тело. Жаль, что не расспросил в деревне подробнее.
Но кто мог знать, что мне придется драться с Семеном? Кажется, старики говорили, что он может видеть в темноте. Но это для меня как раз и неважно — луна светит ярко, да и заря уже намечается. Может он видеть в темноте или не может — разницы для меня нет, никаких серьезных преимуществ в битве он не получает.
Что еще можно сообразить? Двигается он плавно, с животной грацией, в каждом движении — скрытая стремительность. Это плохо: похоже, своим телом он владеет в совершенстве.
А вот чего в его движениях нет, так это отточенности. И походка очень характерная — идет, чуть подавшись вперед, выставив нож, в каждый шаг вкладываясь всем телом. Хорошо обученный рукопашник никогда не пойдет в атаку так, он будет держаться ровно, максимально закрыто, движения скупые и размеренные.
Да и взгляд у Семена неправильный. Смотрит на меня, вместо того чтобы смотреть в мои глаза. Чтобы проверить складывающуюся у меня гипотезу, я слегка подался в сторону. Глаза Семена сразу же метнулись, опережая мое движение, туда, куда, как он думал, я собирался шагнуть.
Похоже, Семен и в самом деле не обладает нужными воину навыками. Но старик говорил, что Семен — лучший воин в деревне. Да и его физическая подготовка, как и умение владеть телом, действительно впечатляет.
В уме я уже набросал примерный психологический портрет Семена, опираясь на свои скромные познания в физиогномике, а также на характер его движений, голос, мимику, неосознанные жесты.
Он явно из тех людей, которые способны добиться огромных успехов в одной очень узкой области деятельности. Но такие люди отличаются огромным самомнением. На определенном этапе они начинают считать, что уже знают и умеют все, что, по их мнению, является важным. Все остальное, в чем они успехов не добились, они объявляют бесполезной чепухой.
Правда, еще существуют занятия, смежные с тем видом деятельности, в которых эти люди добились успеха. Они обычно заранее считают себя специалистами в таких смежных занятиях, даже не попытавшись попробовать. Если они все-таки пробуют, то первая попытка может получиться вполне удачной — помогают навыки, полученные в основной деятельности. Если так происходит, то подобные люди не стремятся чему-либо учиться в новой для них области. Зачем, если навыки уже имеются?
О том, что в каждом занятии существует своя специфика, такие люди даже и не догадываются. Как и о том, что без знания специфики можно совершить очень глупые ошибки. Семен из таких людей. Раньше он явно был охотником. Слишком уж много звериности в его движениях. Такого не бывает при обычных тренировках. Зато, если часто бываешь в лесу, уже начинаешь сливаться с ним, и тогда чрезмерно звериные движения в порядке вещей.
Да и у кого еще могут быть такие собаки, если не у охотника?
Значит, когда Семен вознамерился стать воином, то решил, что учиться ему не нужно. Он и без того быстр, как волк, силен, как бык, зорок, как орел.
И ему действительно удалось стать хорошим воином на деревенском уровне.
Зачем разучивать приемы и блоки, если воевать приходится только с жителями соседних деревень, которые тоже высокой выучкой не отличаются? Достаточно размахнуться посильнее да ударить первым.
Не знаю, отличается ли таким примитивным подходом к воинскому искусству он один или в этой местности вообще культура боя подменена примитивным накачиванием мышц и развитием реакции. Для меня важно то, что я нащупал его недостатки и с их учетом могу выстроить выигрышную линию боя.
Нужно использовать хитрые приемы и удары, которые невозможно отразить без специальных навыков. С защитой все наоборот — сосредоточиться следует на блоках против самых примитивных ударах, рассчитанных лишь на грубую силу. Нужно пользоваться комбинациями и сериями ударов — Семен наверняка не умеет их прерывать.
Он не умеет правильно распределять внимание в бою, его взгляд автоматически бросается на движущиеся предметы. Семен импульсивен. Значит, нужно активно пользоваться обманными и отвлекающими движениями.
Самое главное — он не владеет психологией боя, не умеет скрывать свои намерения. Значит, мне остается только внимательно наблюдать, предсказывать его действия и использовать их в своих целях.
Конечно, все эти мысли я не продумывал так подробно, не проговаривал. Они промелькнули у меня в голове яркими, не до конца оформившимися вспышками, иначе не вместились бы в те несколько секунд, которые понадобились Семену, чтобы подойти ко мне.
Ложный выпад, рывок в противоположную сторону. Нога несется, чтобы сбить Семена с ног. Однако он оказался быстрее. Успел отскочить, несмотря на то что обманное движение сработало и отвлекло его. Сверхчеловеческая реакция и стремительность с лихвой компенсируют отсутствие воинской подготовки.
Блик луны сверкнул на лезвии, нож несколько раз вспорол воздух в непосредственной близости от меня. Каждый раз я успевал блокировать его руку, захватить и попытаться использовать это для проведения приема. И каждый раз Семен освобождался. Без всяких хитрых вывертов, без знания правил ухода от захватов — он просто отдергивал руку с такой скоростью и силой, что я не мог ее удержать.
Конечно, существуют захваты, от которых нельзя освободиться без навыков. Но мне просто недоставало времени, чтобы правильно провести один из таких приемов,— звериные инстинкты Семена заставляли его отдернуть руку за мгновение до того, как было бы уже поздно.
Я обрушил на него серию ударов. Одновременно руками и ногами, чередуя самые различные способы. Ребрами ладоней, кончиками пальцев, основанием кистей, костяшками пальцев. Носками ног, пятками, всей ступней. Бил прямо и сбоку, сверху и снизу.
Первый его спонтанный блок я пробил, сквозь второй моя рука попросту проскользнула. Большинство ударов попали в цель только благодаря своей экзотичности — в обычных потасовках не наберешься опыта отражения подобных атак. Но даже удачные удары сильного эффекта не оказали. Так просто боевого киборга не завалить. Даже если вся его модернизация сводится к простенькому кардиоконтроллеру и стимулятору надпочечников. А мой противник, похоже, не ограничил вмешательство в свое тело установкой минимальной боевой конфигурации.