— Почему я здесь? — спросила я тоном, который всегда у меня появляется, стоит мне лишиться присутствия духа. А разве может быть иначе, когда надо забрасывать вещи в чемодан, а потом бегать по всему дому и проверять, все ли выключено, чтобы детекторы не сработали по моей собственной глупости, а не вследствие злого умысла со стороны мужчин с носками во рту?
— Ты здесь потому, что очень плохие люди узнали, как ты для меня важна, — ответил Роб. — Вероятно, им известно, что я живу по соседству и часто остаюсь у тебя ночевать. Если бы ты позволила мне сломать стену, разделяющую наши дома, мне не нужно было бы шлепать к тебе по грязи в снег и дождь, встречаться со злыми окрестными собаками, и они бы этого не узнали.
— Если это уловка, чтобы заставить меня к тебе переехать, то она не сработает.
— Неужели? Они пытались сказать тебе, что сожгут твой дом с тобой вместе. Или же убьют тебя как-то иначе и закопают в собственном подвале.
— Сжечь мой дом! — воскликнула я. — Они этого не сделают. Наши коттеджи были построены в 1887 году, и их защищает Закон об историческом наследии провинции Онтарио.
— Закон об историческом наследии! Интересно, почему умники из Главного управления об этом не подумали? Эти подонки занимаются вымогательством, грабят и убивают, когда им захочется, а нам так и не удалось их остановить. И вдруг ты со своим Законом об историческом наследии.
Я мгновение глядела на него. Роб, в отличие от меня, редко бывает язвительным.
— Тебя это действительно беспокоит, — заметила я.
— Мне бы не хотелось, чтобы ты подумала, будто я беспокоюсь, — ответил он, отводя глаза.
— Я бы так никогда не подумала. Дженнифер ведь в безопасности?
— Не думаю, чтобы эти парни из «Золотого лотоса» отправились искать ее на Тайвань. По крайней мере, это нам на руку.
Дженнифер, дочь Роба, уже год преподавала на Тайване английский. Конечно, мы переживали за нее, но в данный момент Тайвань казался безопаснее Торонто.
— Отлично. Все будет хорошо. И как же теперь мое имя?
— Чарлин Кран. Мы Герб и Чарлин Кран. Пожалуйста, не забудь подписывать так все счета.
— Краны платят за это? — спросила я.
— Конечно. Очень любезно с их стороны. Благодаря шефу у меня есть даже кредитка с именем Герба.
— И что теперь? Сокращенная версия программы по защите свидетелей, верно? Хотелось бы знать, сколько мы будем бездельничать в этом отеле? Я в отличие от тебя могу ходить на работу?
— Мое начальство приняло решение, что как полицейский под прикрытием я должен оставаться незаметным, а ты можешь ходить в свой магазин. Кто-нибудь будет следить за ним, и если вдруг что-то случится, мы придумаем другой план. Я знаю, что тебе не хочется слишком долго предоставлять вести дела этому доблестному Клайву.
Клайв Суэйн, мой бывший муж, — партнер в антикварной фирме, которая носит название «Макклинток и Суэйн». Нет, мне бы не хотелось оставлять Клайва в магазине одного слишком долго. Обычно, возвращаясь из поездок за предметами ценности, я нахожу магазин полностью переустроенным, что не всегда, а точнее сказать почти никогда, приходится мне по вкусу.
— Это но займет много времени. Мои коллеги примут меры в отношении этих людей, — закончил Роб.
— Что это значит?
— Что угодно. А пока у нас оплаченный отпуск. Посмотрим, что в гостиничном меню.
Несмотря на все удовольствия, которые можно получить от оплаченного проживания в милом отеле, когда каждый день для тебя кто-то готовит, убирает и застилает постель, могу вас уверить, что эта радость длится не более сорока восьми часов. После этого у вас начинается легкая клаустрофобия; еда, принесенная в номер, напоминает по вкусу тюремную, если, конечно, она на вкус именно такая, как я предполагаю; а человек, живущий с вами в одном номере, начинает вам надоедать. Полагаю, это чувство было взаимным. Если мы когда-нибудь станем жить вместе, этот дом будет очень большим, что-то вроде дворца в Версале.
Итак, похоже, мое острое чутье ко всякого рода нюансам притупилось, и мне хотелось поскорее выбраться из этого места. Поэтому звонок в магазин в один из погожих осенних дней от Дороти Мэттьюз, известной своим друзьям как просто Дори, показался мне ниспосланным свыше, но в действительности обернулся ловушкой, которая, конечно, была приготовлена не для меня, но в которую я тем не менее попала.
— Я хочу попросить об услуге, — начала Дори.
— Давай.
— Это скорее даже предложение, хотя я была бы очень благодарна, если бы ты согласилась на него. Вообще-то у меня две просьбы. Не пообедаешь со мной у меня дома? Я должна тебе кое-что показать, а сегодня у меня разыгрался артрит. Как бы мне ни хотелось принести эту вещь к тебе в магазин, это было бы затруднительно. Час дня тебя устроит?