В недрах письменного стола, который за три дня работы над переводом изучила до мельчайших царапин, обнаружила заначку в семьсот пятьдесят долларов. Первая мысль — знала бы, что у нее есть деньги, может, не очистила б сейф шефа. Вторая — если б умерла она сама, Даша похоронила б ее на свои собственные и честно заработанные.
Мысли об убитой ею сестре не терзали бессонными ночами и не отравляли жизнь. Синяя коробочка с капсулкой, о существовании которой Даша призналась в тот последний вечер, действительно лежала в ящике кухонной тумбы и стала своего рода отпущением греха. Сестра сама этого хотела… ну, если не хотела, то, во всяком случае, не исключала, убеждала она себя.
Шли дни. Лицо постепенно принимало пристойный вид. Синяк на скуле начал желтеть, хирург снял швы, вместо круговой повязки оставил на лбу нашлепку из лейкопластыря. Прошел отек, и глаз наконец-то стал нормально открываться.
За выздоровлением дочери радостно следила Катерина. Она привозила Даше какие-то целебные настои — то для питья, то для примочек, баловала вкусной едой, помогала по хозяйству. От еды Даша не отказывалась. Кроме того, что ей надо было набрать вес, во время совместных трапез с матерью она обсуждала с ней в деталях предстоящую встречу с дедом.
Оставаясь наедине с собой, Даша представляла, как изменится ее жизнь с появлением богатого родственника, и с удовольствием ждала скорых перемен. Мысли об этом держали ее в тонусе и не давали закиснуть от безделья — самой большой проблемы новой Дашиной жизни. Она совершенно не знала, чем себя занять. Валялась на диване, смотрела телевизор, лежа на коврике, лениво делала гимнастику.
Соблазн надеть парик и плащ, которые она предусмотрительно купила по дороге к сестре, и выйти из дома в надежде, что никто из соседей ее не узнает, был велик, но она решила ему не поддаваться. Среди жильцов подъезда Даша стала едва ли не самой заметной личностью. Раз в день она обязательно принимала от них подношения, то в виде куриного бульончика, то домашних пирожков. Может, и раньше Дашка была у них дочерью полка?
Очумев от одиночества, она сама позвонила Валерке.
— Я перевод закончила. Отметим? — Прижимая трубку плечом, она нанесла на свои нереально красивые ногти последний слой ярко-сиреневого лака и, выставив руку вперед, залюбовалась. — Ногти вот для тебя новым лаком мажу!
— Для меня это большая честь, — Валерка заржал как конь. — Я подустал сегодня, а беседа с вами, мадам, — лучший отдых и это… — он замолчал, видимо, пытаясь сформулировать что-то позаковыристее, — и удовольствие, в общем.
— Чеши тогда за выпивкой. Только имей в виду — я угощаю. Деньги привезли из издательства… — Даша от души радовалась предстоящему маленькому разнообразию в жизни.
— Тебе, как всегда, шампанское?
— Нет, Валер. Сегодня хочется что-нибудь покрепче.
— Правильно. Сеструху помянем.
— Да. Запоминай! — Она осеклась, решив, что опять говорит не в Дашкиной манере. — Понимаешь, на коктейльчик потянуло. — Она никак не могла нащупать верную интонацию и снова начала растягивать слова: — Купи, значит, кампари большую бутылку, джина — маленькую, грепфрутовый сок и тоник. Себе купи что хочешь, но надеюсь, ты не присел на «Реми Мартин»!
Валерка снова расхохотался.
— Серьезно зажигаешь, старуха!
… Даша хлопотала по хозяйству и думала о том, что мысленно примеряла на себя разные роли, но уж никак не роль гостеприимной инвалидки, которой до чертиков хочется выпить.
Валерка оглядел кухню с заставленным закусками столом: тонко нарезанной копченой колбасой, дорогим сыром, крошечными бутербродиками с паштетом, пиалами с салатами… Присвистнул и перевел взгляд на Дашу, точнее, на ее руки.
— Лак очень красивый! По-моему, я не видел его раньше.
— Да что ты! Забыл просто. А вообще ты внимательный.
— Я внимательный, — согласился Валерка и снова посмотрел на Дашины ногти. — Просох лак-то? Жалко, если поцарапаешь такую красоту.
— Просох. — Она подула тем не менее на свои ноготки и, мило сложив перед Валеркой ручки, стала похожа на собачку, стоящую на задних лапах.
— Миледи, позвольте загрузить водяру и разные сидры в ваш рефрижератор!
Даша рассмеялась и широко распахнула перед ним дверцу холодильника… Деньги за покупку Валерка взял без жеманства и комментариев и вообще держался очень естественно. Он уже не казался ей таким туповатым, каким представлялся раньше, когда, навещая сестру, сталкивалась с ним у нее доме, а приглядевшись к нему получше, нашла его очень уютным. Среднего роста, коренастый, с начинающим завязываться брюшком, несмотря на то, что за тридцать перевалило совсем недавно. Крупные черты лица смотрелись бы грубовато, если бы не золотистая копна волнистых волос, которым позавидовала б девушка. Сметливый взгляд человека себе на уме наполнял жизнью небольшие неопределенного цвета глазки с белесыми коровьими ресницами — самой несимпатичной деталью его лица.