— Но оно стоит дорого.
— Достаточно, чтобы помочь Виктору выкрутиться. Достаточно, чтобы мне прожить оставшиеся годы. Отец заплатил за него девяносто тысяч. В то время это было удачей, но сегодня...
— Ты не представляешь, Салли, что значит сегодня. Сейчас ожерелье стоит не меньше трехсот тысяч.
Она раскрыла рот от изумления.
— Не может быть! Ты уверен в этом? Ты ведь не видел ожерелья...
— Я думал, ты помнишь, — упрекнул он. — Я видел его. Как раз перед твоим приходом я вспоминал о прошлом. Это было сорок лет назад, когда я приехал на острова к своему дяде. Мне было семнадцать лет, но я помню, как мы танцевали тустеп. Ожерелье было на тебе. Одно из памятных воспоминаний моей жизни.
— И моей тоже, — кивнула она. — Теперь я вспомнила. Отец привез ожерелье из Лондона и я тогда впервые надела его. Сорок лет назад! Подумать только, Алек, как давно это было! — Салли помолчала. — Так ты говоришь, что оно стоит триста тысяч?
— Я не гарантирую, что тебе столько заплатят. Нелегко найти покупателя на такую сумму. Тот, кого я имел в виду...
— О, так ты нашел кого-то?
— Да. Но он отказывается платить больше двухсот двадцати тысяч. Конечно, если ты торопишься продать...
— Да, — сказала она. — А кто этот человек?
— Мадден, финансист.
— Он не с Уолл-стрит? Азартный игрок?
— Да. Ты знаешь его?
— Только по газетам. Он известный человек, но я его не видела.
Иден нахмурился.
— Это любопытно, — сказал он. — Мне показалось, что он знает тебя. Когда ты мне позвонила, я пошел к нему в отель. Он собирался кое-что купить в подарок дочери. Меня он принял холодно. Но когда я упомянул об ожерелье Филимора, он засмеялся. «Ожерелье Салли Филимор? Я возьму его». «Триста тысяч», — сказал я. «Двести двадцать, и ни цента больше», — ответил он.
Салли Джордан казалась удивленной.
— Но, Алек, он не мог знать меня. Хотя это не имеет значения. Договорись с ним, пожалуйста, пока он не уехал из города.
Снова открылась дверь и заглянула секретарша.
— Мистер Мадден из Нью-Йорка, — объявила она.
— Да, — сказал Иден, — пусть заходит. — Он повернулся к Салли. — Я просил его приехать сюда. Мой тебе совет, не торопись, может быть, удастся поднять цену, хотя я в этом не уверен. Он слишком тяжелый человек, Салли. Газетные рассказы о нем едва ли правдивы...
Он замолчал, потому что Мадден вошел в комнату. Сам великий Мадден, герой тысяч битв на Уолл-стрит, мужчина шести футов роста. Его холодные голубые глаза осмотрели кабинет. Салли показалось, что в комнату проник воздух из Арктики.
— А, мистер Мадден! — сказал Иден, вставая. — Мы только что говорили о вас.
Мадден подошел к Идену. За ним вошли высокая томная девушка, укутанная в меха, и бледный молодой человек в темно-голубом костюме.
— Миссис Джордан, это мистер Мадден, о котором я вам говорил.
Мадден поклонился.
— Я привел с собой свою дочь Эвелину и секретаря Мартина Торна, — в его голосе звучали стальные нотки.
— Очень рад познакомиться, — улыбнулся Иден. — Вы не присядете? — спросил он, указывая на кресла.
Мадден вплотную приблизился к столу.
— Не нужно никаких вступлений, — сказал он. — Мы пришли посмотреть ожерелье.
Иден был изумлен.
— Сэр, — сказал он, — боюсь, вы неверно информированы. В настоящий момент ожерелья нет в Сан-Франциско.
В свою очередь удивился Мадден.
— Но вы же сказали мне, чтобы я пришел сюда поговорить с владелицей...
— Да, именно это я и имел в виду.
— Видите ли, мистер Мадден, я не собиралась продавать ожерелье, когда уезжала из Гонолулу. Решение продать жемчуг пришло мне в голову здесь, — сказала Салли.
— Я думала, что ожерелье здесь, иначе бы я не пришла, — произнесла девушка.
— Пусть это тебя не беспокоит, — раздраженно повернулся к ней отец.
— Миссис Джордан, а вы послали за ним?
— Да. Если все будет в порядке, через шесть дней ожерелье будет у меня.
— Это плохо, — сказал Мадден. — Дело в том, что Эвелина уезжает в Денвер, а я послезавтра должен быть в Калифорнии. Мы встретимся с ней через неделю на моем ранчо в Эльдорадо и оттуда отправимся на Восток.
— Я буду рад доставить вам ожерелье в любое место, которое вы укажете, — сказал Иден.
Мадден повернулся к миссис Джордан.
— Это то самое ожерелье, которое было надето на вас в отеле «Палас» в 1889 году? — спросил он.
— Да, то самое, — она с удивлением посмотрела на него.