Иден покачал головой.
— Мне не нравится это, Салли. Мне это очень не нравится.
— Не беспокойся, — улыбнулась она. — Я доверяю Чарли.
Глава 3
ЧАН У КИ ЛИМА
Чарли Чан спустился в вестибюль отеля и вышел на Грири-стрит.
Он стоял на тротуаре и с удивлением рассматривал улицу, как будто попал на Марс. Дождь прекратился, и Грири-стрит понемногу заполнялась людьми. Громкий смех, гудки автомашин, яркие витрины магазинов...
Чарли зашел в кафе и заказал сэндвичи и три чашки чая.
Молодой человек, по виду клерк, уселся рядом с ним. После некоторых колебаний Чан решил обратиться к нему.
— Простите, пожалуйста, — сказал он, — но я впервые в вашем городе и за три свободных часа хочу осмотреть достопримечательности...
— Ну... я не знаю, — ответил молодой человек, — что интересного может быть в Сан-Франциско...
— Может быть, Барвари Коаст? — предложил Чан.
Молодой человек усмехнулся.
— Найдите что-нибудь поинтересней. Элко, Мидуэй — говорят, там теперь интересно. Да, сэр. Всякие старомодные дансинги, похожие на гаражи, дешевые магазины. Однако... — он засмеялся. — В Чайнтауне — китайской части города — канун Нового года... Да что вам говорить об этом...
Чан кивнул.
Он снова вышел на улицу, с интересом оглядываясь по сторонам и вспоминая сонный Гонолулу, где в шесть часов вечера улицы уже почти пусты. Как он отличается от Сан-Франциско!
Шофер автобуса, с которым заговорил Чарли, тоже упомянул Чайнтаун.
— Осмотрите опиекурильни и всякие притоны, — посоветовал он.
В начале девятого Чан пересек Юнион-сквер, темную Порт-стрит, вышел на Гранд-авеню и оказался в восточной части города. Здесь начинался Чайнтаун. Фасады домов были украшены цветными фонариками. Чарли заметил, что молодые китайцы предпочитали европейские костюмы, в то время как пожилые отдавали дань национальной одежде.
На Вашингтон-стрит Чан повернул к горе и увидел четырехэтажное здание, безвкусно разукрашенное и освещенное, с большими буквами над дверью: «Общество семьи Чан». Он двинулся дальше пустынной Уэверли-стрит. Маленький китайчонок пробежал мимо с «Чайнез дейли таймс», и Чан купил у него газету.
Скоро Чарли нашел нужный номер дома, поднялся по темной лестнице и громко постучал в дверь. Ему открыл высокий китаец с седой тощей бородой в широкой разукрашенной куртке из сатина.
Мгновение они молча рассматривали друг друга. Потом Чан улыбнулся.
— Добрый вечер, Ки Лим, — сказал он на кантонском наречии. — Ты не узнаешь своего бесценного кузена?
Глаза Ки Лима блеснули.
— Не узнал, — ответил он. — Ты пришел в этой дьявольской иностранной одежде, и я не узнал тебя. Тысяча приветствий. Соблаговолил зайти в мой презренный дом.
Улыбаясь, детектив шагнул в комнату и в изумлении застыл на пороге. Роскошные гобелены, мебель из тикового дерева, свежие цветы, среди которых преобладали китайские лилии, пахучий sui-sui-fan — символ долголетия. На камине — статуэтка Будды.
— Садись, пожалуйста, — пригласил Ки Лим. — Ты прибыл неожиданно, как августовский дождь.
Он хлопнул в ладоши. Вошла женщина.
— Это моя жена — Чан Сю, — сказал хозяин и приказал жене: — Принеси рисовые лепешки и вино.
Он уселся напротив Чарли за стол, на котором стоял горшочек с цветущим миндалем.
— Нового ничего нет, — вздохнул он. — А у тебя?
Чан пожал плечами.
— Нет. Я приехал по делу.
Глаза Ки Лима сузились.
— Да, я слышал о твоем деле, — тихо произнес он.
Детектив заерзал в кресле.
— Ты не одобряешь?
— Не одобряю — не то слово, — ответил Ки Лим. — Но я не совсем понимаю. Это дьявольская полиция... Что общего у нее с китайцами?
— Временами я не понимаю себя, мой бесценный кузен, — улыбнулся Чарли.
Красные занавески в углу раздвинулись, и в комнату вошла хорошенькая девушка с темными блестящими глазами и кукольным личиком. На ней были шелковые шаровары и национальная курточка. Она внесла поднос с новогодними деликатесами.
— Моя дочь Роза, — объявил Ки Лим. — А это мой кузен с Гавайских островов. — Он повернулся к Чарли Чану. — Она слишком подражает американцам и такая же наглая, как дочери белых людей.
Девушка засмеялась.
— А почему бы и нет? Я родилась здесь. Я ходила в американскую школу и теперь работаю с американцами.
— Работаете? — с интересом переспросил Чарли.
— Она весь день сидит на телефонной станции и болтает, — проворчал Ки Лим.
— Разве это так ужасно? — спросила девушка, глядя на Чана.