Поднявшись по широкой парадной лестнице на второй этаж и пройдя через анфиладу пустых комнатушек со сломанными стенными перегородками (раньше тут были кабинеты и классы политпросвещения), Винсент, Робин и Александра спустились по боковой лестнице в зал будущего цеха разборки и сборки автомашин (бывший актовый зал клуба), и только теперь уловили какие-то голоса, а потом и нашли трех рабочих в крохотном чулане-бытовке. Здесь, возле хлипкой пожарной двери на улицу, жарко пылала спираль самодельного электрообогревателя. Сидя на каких-то ящиках, русские – два пожилых сморчка с лицами спекшихся алкашей и молодой мордатый здоровяк – закусывали: несмотря на раннее утро, перед ними на табурете стояла початая бутылка водки «Ройял», два граненых стакана и алюминиевая армейская кружка, открытая консервная банка с итальянскими сардинами и буханка черного хлеба, нарезанная крупными ломтями.
– What is it? Что это? Русский обеденный перерыв? – спросил Винсент, посмотрев на часы. – И где остальные? Здесь двадцать человек должны работать постоянно.
Александра перевела рабочим, те ответили ей небрежно, через плечо. Она объяснила Винсенту:
– Они говорят, что у них деньги кончились. Вы должны заплатить им за месяц вперед.
– Как это – за месяц вперед? Неделю назад я подписал контракт с их начальником и выдал депозит. Шесть тысяч!
Александра перевела, снова получила небрежный ответ, и снова перевела Винсенту:
– Этого начальника вчера убили.
– Убили?! – ужаснулся Винсент. – Кто? Как это случилось?
– Это Москва, у нас каждый день убивают, – объяснила Александра и снова спросила что-то у рабочих.
Те молча чокнулись стаканами и кружкой, выпили, потом один из них сказал что-то Александре.
– Это поминки, – перевела Александра. – Они выпили за душу своего начальника.
– А что случилось с моими деньгами?
Александра перевела вопрос рабочим, потом – их ответ:
– Они не знают. Начальник убит и деньги пропали. Наверное, его ограбили. Но они не собираются работать бесплатно. Если вы не заплатите им за месяц вперед, они уйдут на другую стройку.
– Но кому тут платить? Они же пьяные! И где гарантия, что завтра и они не исчезнут с деньгами?
Александра перевела рабочим насчет гарантии.
– Какая на хуй гарантия? – усмехнулся один из работяг.
– Да пошел он в жопу! – сказал второй. – Будет платить – будем работать, а нет – спалим тут все на хуй и пошел он в пизду! – заключил третий.
Александра не успела перевести эти заявления, потому что Робин, понявший почти все и без перевода, вдруг взбесился сильней Винсента – ударом ботинка опрокинул табурет с «поминками», схватил двух сморчков за воротники и с жуткой силой, свойственной всем немым, стукнул их лбами. А мордатого здоровяка, который вскочил с ножом в руке, Робин, мыча от бешенства, стал жестами приглашать напасть на него. Но тот оказался не из робких – он уверенно и трезво пошел на Робина, играя ножом, как профессиональный убийца со специальной армейской подготовкой. И если от первого выпада Робин успел увернуться, то от мгновенной подсечки ногой – нет, и русский тут же нагнулся над упавшим противником, занес руку с ножом. Правда, Робин успел перехватить эту руку, однако мордатый второй рукой уверенно душил Робина, неотвратимо приближая нож к его лицу.
Александра остолбенела от ужаса, но в этот миг Винсент изо всех сил прижал парню к заднице раскаленный электрообогреватель. Мордатый распрямился в немом крике, выронил нож, закрутился на месте, вращая глазами, и с криком выскочил на улицу. Дымя брезентовой курткой, он пробежал мимо изумленных прохожих метров сто до ближайшего снежного сугроба и прыгнул обожженной задницей в снег, стал кататься в сугробе, сбивая пламя.
Из соседнего кафетерия «Русское бистро» выскочили несколько мужчин в грязных телогрейках и побежали к нему через мостовую.
Винсент в изумлении показал Александре на одного из них:
– Look! Смотри! Это их начальник! Но его же убили!
Тем временем Робин, поднявшись, выбросил на улицу двух сморчков и жестами запальчиво показал Винсенту:
«НИКАКИХ БОЛЬШЕ РУССКИХ РАБОЧИХ! Я ВСЕ СДЕЛАЮ САМ!»
– They are coming! (Они идут!) – в ужасе сказала Александра и показала на улицу.
Действительно, шестеро работяг во главе со своим бригадиром угрожающе двигались к их офису. Винсент протянул Александре «Моторолу»:
– Звони в полицию!
– Это бесполезно, – сказала та и захлопнула хлипкую уличную дверь.
Робин заложил ее ножкой табуретки.
Но после первых же ударов снаружи стало ясно, что дверь не выдержит и минуты.
– Сюда! – Винсент побежал прочь из каморки – через пустой зал будущего цеха сборки машин и через анфиладу комнат – в сторону парадного входа.
Александра и Робин следовали за ним. Робин на ходу запирал за ними двери. Александра набрала на «Мотороле» «02», закричала в трубку по-русски:
– Милиция! Нас убивают! На Пречистенке!… Мой номер телефона? При чем тут?… Я не знаю мой номер телефона…
Винсент первым несся к парадной двери и вдруг остановился на всем бегу – навстречу ему уже поднимались по лестнице те же рабочие с палками и металлическими штырями в руках. Он толкнул в их сторону стремянку, она с грохотом покатилась вниз по ступеням, но рабочие обошли ее и двинулись вверх. Робин втащил Винсента назад, захлопнул высокую дубовую дверь, подпер ее стулом под ручку и вылил под дверь ведро масляной краски. В тот же миг топор стал рубить эту дверь снаружи.
– Сюда! На помощь! – зажатым голосом выкрикнула Александра на улицу через пустой оконный проем.
Винсент подбежал к ней и увидел зрителей в окнах противоположного многоэтажного дома: люди стояли там за занавесками и шторами и с острым любопытством наблюдали за событием. Но никто из них не звонил в милицию и вообще никак не собирался вмешаться.
– Fuck you! – крикнул им Винсент и двумя руками в сердцах швырнул в них банку с краской.
Банка не долетела, конечно, а упала вниз и угодила по багажнику проезжавшей по улице серебристой «вольво». Машина остановилась, из нее вышли четыре качка, удивленно посмотрели на помятый и облитый желтой краской зад машины, потом – на окно, из которого выпала эта банка. В окне торчали головы Александры и Винсента, Александра кричала:
– Помогите! Спасите!
Качки вытащили из под пиджаков семнадцатизарядные пистолеты «глок» и стали палить по окну. Но Винсент, увидев «глок», тут же сдернул Александру на пол и сам упал рядом. Сверху с потолка на них сыпалась отбитая пулями штукатурка.
– They are crazy! (Они психи!) – изумленно сказал Винсент. – Это хуже, чем в Италии!
В окнах противоположного дома зрители исчезли, тоже, видимо, попадав на пол.
Между тем в особняке «Рос-Ам сэйф уэй интернешнл, инк.» под ударами топоров рабочих из парадной дубовой двери летели щепки, хотя стоять в скользкой краске рабочим было неудобно…
Робин стоял за этой дверью рядом с дверным косяком. Прислонившись спиной к стене, он держал в руках отрезок водопроводной трубы. Пули качков, влетавшие в окна, срикошетив от потолка, сыпались вокруг него и разрывали бумажные мешки с цементом, которые он подтащил к двери.
Расстреляв по первой обойме, качки перезарядили свои «глоки» и с решительным видом направились к парадному входу особняка, не обращая внимания на возникшую на улице автомобильную пробку, гудки нетерпеливых автомобилистов и дальний вой милицейской сирены.
В окнах противоположного дома снова стали возникать осторожные зрители.
Войдя в парадное и увидев вверху на лестнице рабочих, уже почти пробивших топорами огромную дыру в двери, качки крикнули им «Лежать!» и выстрелили над их головами. Рабочие упали на залитый краской пол.