– Отлично.
– Да?
– Да.
– Чем это, интересно мне, отлично?
– Если в доме кто-нибудь есть, переночуем потихоньку. Прислуга в верхней башне, внизу, как положено, гостиная, а мы устроимся на втором этаже. Комнат там четыре, никто ничего не узнает. Представляете, как смешно, сэр?
– Не узнает-не узнает. Пока кто-нибудь в уборную не пойдет.
– Предлагаю в уборную не ходить, – нашелся Д.Э., не моргнув глазом. – Обойдемся кустами. Ну что, вперед?
Он по-хозяйски прошелся по веранде, попробовал ногой резную решетку и полез по резной колонне.
Даже промокнув, М.Р. Маллоу почувствовал, что у него вспотела спина.
– Что? – возопил он. – Вы что, сэр, опять? Опять ваши криминальные наклонности?
Д.Э. спрыгнул на веранду.
– А вы подумайте, сэр. Подумайте трижды прежде, чем отказываться. У некоторых из нас, кстати, легкие.
Дождь лил уже сплошной стеной. Только ненормальный мог выйти сейчас из убежища. Двое джентльменов продолжали спорить.
– Некоторые из нас считают, что в тюрьме будет для них подходящий климат? – поинтересовался Дюк. – Это если хозяин не грохнет нас из винчестера.
– Я знаю одно место, где вы будете себя чувствовать в полной безопасности. Это могила. Могила, сэр.
– Почему это могила? – обиделся компаньон.
– Потому что там-то уж точно все у вас будет по закону.
– С вами, сэр, у меня нет в этом уверенности. Пошли отсюда, пока в нас хозяин палить не начал.
– Нет там никакого хозяина, сам не видишь, что ли? Дом пустой.
– Да что вы? Кто вам сказал?
– Чувствую.
– А если ты ошибаешься?
– Да там никого нет, кроме прислуги! – рявкнул Джейк. – Ну, нет там никого! Никого там нету! Нету! Нету!
Но М.Р. Маллоу был тверд. После происшествия в Сан-Хосе он так хорошо представлял себе, как окажется в тюрьме, что уже ни под каким видом не видел ничего смешного в таких вот авантюрах. Мокрые, в прилипших штанах и хлюпающих туфлях, двое джентльменов долго ругались, пока не пришли, все-таки, к соглашению: выяснить, сколько людей в доме и действовать по обстоятельствам.
– Ну! – в отчаянии простонал трясущийся, как мокрый пудель, М.Р. Маллоу, стуча зубами. – Ну же!
– Не могу! – уперся Д.Э. Саммерс.
Компаньоны одновременно сняли шляпы, чтобы вылить с полей воду.
– Все, – сказал М.Р. Маллоу, надевая свою обратно. – Кишка у вас тонка, сэр. Придется мне. Отойдите.
– Вот это отлично! – обрадовался компаньон и отошел.
– Эх ты, а еще Ланс. Э. Лауд.
М.Р. Маллоу прочистил горло и храбро взялся за позеленевший дверной молоток.
– Я же говорил: никого нет! – шипел Джейк. – Все, полезли на крышу, холодно.
Но тут из окна на ступеньки упал отсвет, послышались шаги, дверь открылась и сын изобретателя мышкой шмыгнул за широкую спину компаньона.
– Что вам угодно, господа?
Экономка (а это была она) поправила толстой рукой седую прическу, вытащила из кармана передника очки и нацепила их на нос. Лицо ее с крупными, мужскими чертами, имело недоброе выражение. К тому же, оно сильно напоминало картофелину. Проросшую. С косой щелью рта.
Компаньоны представились. Они не знали, что сказать. Один взгляд на эту особу делал невозможной даже мысль о том, что что-то в этом доме могло ускользнуть от ее внимания.
– Мы, эээ, – начал Д.Э. Саммерс.
Она оглядела с ног до головы его, затем М.Р. Маллоу и, поколебавшись ровно столько, сколько нужно человеку, чтобы достигнуть полного отчаяния, позволила войти.
В огромной гостиной блестело лаком пианино. Торжественно сияли медные андероны перед камином, на каминной полке тикали часы и тосковала библия. Лампа в зеленом, похожим на дамскую шляпу, абажуре, уютно освещала стол.
Двое джентльменов робко устроились на диване у стены. Ждали ужина. Ужин следовало тянуть так долго, как только будет возможно, после чего не спеша возвращаться на вокзал, провести там несколько часов до первого поезда и ехать в Детройт, к Форду. Ночевать в доме было нельзя: даже буйное воображение Д.Э. Саммерса и самая черная меланхолия М.Р. Маллоу не могли породить чудовищной цифры в три бакса за ночь, когда в кармане всего шесть на все про все, из которых один следовало потратить на железнодорожные билеты.
Можно было, конечно, попроситься даром, но… Саммерс поерзал, чертыхнулся, вынул из-под себя вязанье и стеснительно пристроил его в угол. Маллоу, в чьей голове родился этот план, удобно вытянул усталые ноги.