сидишь предо мной, как гадалка?
Или скажешь, что живу я плохо, обижаю больных и несчастных...
(37)
2. К О Н Ь
.Ы д ет путник по темной дороге, не торопится, едет и едет.
— Спрашивай, конь, меня, что хочешь, все спроси — я все тебе отвечу.
Люди меня слушать не будут, Бог и без рассказов знает.
Странное, странное дело,
почему огонь горит на свете, почему мы полночи боимся,
и бывает ли кто счастливым?
Я скажу, а ты не поверишь, как люблю я ночь и дорогу,
как люблю я, что меня прогнали, и что завтра опять прогонят.
Подойди, милосердное время,
выпей моей юности похмелье, вытяни молодости жало
из недавней горячей ранки —
и я буду умней, чем другие!
Конь не говорит, а отвечает, тянется долгая дорога,
и никто не бывает счастливым, но несчастных тоже немного.
(38)
з. Судьба
К Т
О
же знает — что ему судили?
кто и угадает — не заметит.
Может, и ты меня вспомнишь,
когда я про тебя забуду.
И тогда я войду неслышно,
как к живым приходят неживые, и скажу, что кое-что знаю,
чего ты никогда не узнаешь.
А потом поцелую руку,
как холопы господам целуют.
(39)
4. Детство
П омшо я раннее детство
и сои в золотой постели.
Кажется или правда? —
кто-то меня увидел,
быстро вошел из сада
и стоит, улыбаясь.
— Мир, — говорит, — пустыня.
Сердце человека — камень.
Любят люди, чего не знают.
Ты не забудь меня, Ольга,
а я никого не забуду.
(40)
5. Грех
Можно обмануть высокое небо —
высокое небо всего не увидит.
Можно обмануть глубокую землю —
глубокая земля спит и не слышит.
Ясновидцев, гадателей и гадалок —
а себя самого не обманешь.
Ох, не любят грешного человека
зеркала, и стекла, и вода лесная: там чужая кровь то бежит, как ветер, то свернется, как змея больная:
— Завтра мы встанем пораньше
и пойдем к знаменитой гадалке, дадим ей за работу денег,
чтобы она сказала,
что ничего не видит.
Ч е л о в е к он злой и недобрый, скверный человек и несчастный, и кажется, мне его жалко,
а сама я еще недобрее.
И когда мы с ним говорили, давно и не помню сколько,
ночь была и дождь не кончался, будто бы что задумал,
будто кто-то спускался
и шел в слезах, и сам, как слезы
не о себе, не о небе,
не о лестнице длинной,
не о том, что было,
не о том, что будет, —
ничего не будет,
ничего не бывает.
7. Утешенье
Н
е га д а й о с о б с тв е н н о й с м е р ти
и н е р а д у й с я , ч т о в се п р о п а л о , н е за д у м ы в а й , к а к т е б я о п л а ч у т , к а к з а м у ч и т и х п о з д н я я ж а л о с ть .
Э т о все п л о х о е у т е ш е н ь е , д л я з е м л и о б и д н а я з а б а в а .
Л у ч ш е с к а ж и и п о д ум а й : ч т о б е л е е т н а го р е з е л е н о й ?
Н а го р е з е л е н о й сад ы и г р а ю т
и до сам о й воды д о х о д я т, к а к я г н я т а с зо л о ты м и б у б е н ц а м и —
белы е я г н я т а н а го р е з е л е н о й .
А см е р ть п р и д е т, н и к о го н е с п р о с и т .
8. Спор
Р
азве мало я живу на свете?
Страшно и выговорить, сколько.
А все себя сердце не любит, ходит, как пленник по темнице —
а в окне чего только не видно.
Вот одна старуха говорила:
— Хорошо, тепло в Божьем мире.
Как горошины в гороховых лопатках, лежим мы в ладони Господней.
И кого ты просишь — не вернется, и чего не задумай — не исполнишь, а порадуется этому сердце,
будто птице в узорную клетку
бросили сладкие зерна —
тоже ведь подарок не напрасный.
Я кивнула, а в уме сказала: помолчи ты, глупая старуха.
Все бывает, и больше бывает.
(44)
9. Просьба
^Б едн ы е, бедные люди.
И не злы они, а торопливы: хлеб едят — и больше голодают, пьют — и от вина трезвеют.
Если бы меня спросили,
я бы сказала: Боже,
сделай меня чем-нибудь новым.
Я люблю великое чудо
и не люблю несчастья.
Сделай, как камень отграненный, и потеряй из перстня
на песке пустыни.
Чтобы лежал он тихо,
не внутри, не снаружи,
а повсюду, как тайна.