Охота выдалась на славу. Задавив с десяток безрассудных зверюшек, кот прыгнул на теплую печку, свернулся калачиком и заснул. Мышей он не ел, разве что в очень трудные времена. А после жареных карпов они совсем не представляли никакой ценности. К тому же нужно было показать старой хозяйке работу.
Утром Старуха открыла флигель и, увидев кучу мышей на полу, ахнула. Она погладила кота и поспешила поделиться новостью с домочадцами. А кот, потянувшись и зевнув сладко, спрыгнул с печки и пошел прогуляться в сад. Встревоженно загалдели на деревьях воробьи и улетели куда-то. Он с сожалением облизнулся: птичье мясо было его давней слабостью.
Между тем Старуха обнаружила пропажу. Кот разгадал ее маневр, когда она, выйдя во двор, умильным голосом подзывала его к себе:
— Кис, кис, кисюнька…
Кот шмыгнул в заросли крыжовника, залег в густом месте, и тут же раздался голос Старухи на более искренней ноте:
— Слопал всю рыбу, паразит проклятый! А я его, стервеца, еще и погладила…
— Была, наверно, открыта, — высказал предположение Хозяин.
— Какое там — открыта!
— Может, вы не помните, тетя, — защищала кота Хозяйка. — Но зато сколько мышей он надавил…
— Насчет этого он мастер, ничего не скажешь, — смирилась Старуха. — Только почему же он не съел их?
— Дурак он, что ли, — засмеялся Хозяин.
Старуха вынесла дохлых зверьков на совке и выбросила их за ограду сада, в овраг.
Кот устроился напротив солнышка. Не дремалось. Где-то во дворе щебетала ласточка. Кот подкрался поближе и с вожделением рассматривал белогрудую, с теплым коричневым ошейничком, птичку, которая, сидя на проводе, поднимала и опускала знаменитый свой хвост и с вдохновением и старанием выводила «чи-чи-чи-чик-чи-ик». Закончив песню, ласточка порхнула под крышу. «А-а, голубушка», — восторжествовал кот и немедленно направился поближе к ней. Он вскарабкался на яблоню, с нее прыгнул на железную крышу, прошелся вдоль водосточного желоба. Ласточки закружились над домом, заголосили. До гнезда кот не смог добраться — оно было где-то внизу, под крышей. Ему только и оставалось, что водить глазами за всполошившимися птицами. На подмогу ласточкам прилетели знакомые уже воробьи, подняли несусветный тарарам.
Старуха вышла на шум, закричала, грозя кулаком:
— Ты куда метишь, бродяга? Куда метишь? Брысь оттуда!
И даже Барбос басом залаял. Не теряя времени, кот двинулся в обратный путь, но под яблоней его подкарауливал пес.
— Кхх! Кхх! — стращал кот.
Не помогало. Пес сидел под деревом и вскидывал голову:
— Ав… Ав…
— Так его, разбойника! Так его, Барбос! — подбадривала Старуха.
Кот метнулся вверх, на самую верхушку яблони, и оттуда следил за собакой. Но псу наскучило бесполезно брехать, и он побрел к флигелю, а кот прыгнул вниз и помчался между кустами смородины за забор.
До самого вечера, пока не пришли с работы молодые хозяева, он не посмел показываться во дворе. Старуха рассказала им о его новой проделке, но ему все простили. Он великолепно ловил мышей.
Хозяйка угостила его рисовой кашей с молоком, после ужина взяла на руки, гладила ему шерсть и почесывала пальцем за ухом. Он мурлыкал, лениво и беззаботно потягиваясь у нее на коленях. И тут стали все выбирать ему кличку. Хозяйка предлагала назвать Пушком, Старуха же просто Бродягой. Хозяину обе клички не нравились, а коту они были уже знакомы. Он перебывал у многих хозяев, его называли и Угольком, и просто Васькой, и Котофеем Васильевичем, и Бароном, и Жучком, и Бантиком…
— Вот! — воскликнул Хозяин. — У нас пес Барбос, а кот пусть будет — Портос!..
Так кот стал Портосом.
На следующую ночь ему не доверили флигель. Впрочем, в эту майскую ночь, лунную и теплую, он и сам не усидел бы в нем. Он до утра заводил знакомства с кошачьим населением поселка, а потом забрался в дровяник, поймал одну-единственную мышь и отнес ее к крыльцу флигеля. Добыча, что и говорить, могла показаться Старухе неубедительной. Пришлось перетащить к крыльцу вчерашние трофеи из оврага.
Таким способом Портос отчитывался о службе каждую ночь, пока ему не повезло — попалась крыса. Он положил ее перед флигелем дважды. Старуха разоблачила его и с тех пор закапывала добычу в овраге.
За какую-то неделю кот истребил мышей и во флигеле, и в дровянике. Теперь он их брал взаймы у соседей, чтобы отчитываться перед Старухой и не прослыть бездельником.
Жизнь у него была в самом деле как у кота. Его любили, баловали, а больше всех — Хозяйка. Самые вкусные куски она отдавала ему, как Хозяин — Барбосу. А потом он увлекся разбоем в соседнем лесу. Он разорял гнезда, пожирал птенцов, на ночь устраиваясь где-нибудь на дереве. Не всегда удавалось быть сытым, особенно в ненастье. Изрядно проголодавшись, он наведывался домой, оповещая хозяев о своем приближении еще в овраге.