Нас поразила удивительная тишина, царившая здесь, в самом центре большого города.
— Как тихо в Домэйне, все так и дышит покоем, — заметил кто-то из нас.
— Да, это верно, — согласился бывший с нами молодой, но довольно известный в Окленде профсоюзный деятель. — Не думайте, однако, что здесь всегда было так тихо. Мой отец был свидетелем весьма бурных событий, причем происходили они как раз в Домэйне.
В 1912–1913 годах в Новой Зеландии, как и во многих других странах, поднялась волна забастовок. В 1913 году всю страну всколыхнула мощная забастовка докеров, к ним присоединились шахтеры, моряки и железнодорожники.
Правительство прибегло к чрезвычайным мерам. Из богатых фермеров и их сынков были созданы вооруженные отряды «специальных констеблей».
Вот тогда-то Домэйн и перестал быть тихим. Его превратили в большой военный лагерь. На его лужайках поставили десятки походных палаток. Между ними гарцевали на лошадях и маршировали отряды полицейских и «специальных констеблей», дымились походные кухни. На улицах Окленда происходили стычки забастовщиков с полицией и «специальными констеблями». Забастовка была подавлена силой. Буржуазные газеты страны со страхом писали, что у Новой Зеландии «нет иммунитета против революции».
Между прочим, уже в наши дни, в 1951 году, когда в Новой Зеландии проходила крупнейшая за всю ее историю забастовка, на сцене опять появились «специальные констебли», но под названием «гражданских гвардейцев». Правительством была создана «Гражданская чрезвычайная организация» («Гражданская гвардия») для борьбы с забастовщиками.
На самом высоком холме Домэйна стоит светло-серое двухэтажное здание Оклендского музея. Фасад его украшен восемью массивными колоннами. По новозеландским масштабам музей основан очень давно — в 1852 году, то есть всего через какие-то десять лет после того, как в Окленде обосновались первые переселенцы. Теперешнее здание музея было построено в 1929 году и расширено в 1960. Оно одновременно служит памятником новозеландским солдатам, павшим в двух мировых войнах.
Музей славится исключительно богатым собранием предметов маорийской культуры. Об этом нам говорил Герберт Рот — заместитель главного библиотекаря Оклендского университета.
Когда входишь в музей, бросается в глаза огромная маорийская лодка. Она занимает всю середину большого светлого со стеклянной крышей зала. В такой лодке могло поместиться около ста сорока воинов и гребцов. Весь ее корпус был выдолблен из одного ствола дерева тотара (Podocarpus totara). Просто не верится, что маорийские мастера при постройке лодки пользовались только нефритовыми топорами и теслами. Эти нехитрые инструменты экспонируются на одном из стендов музея.
Спиралевидный орнамент лодки, столь характерный для маорийского искусства, очень, красив и своеобразен. Выкрашена лодка в красновато-коричневый цвет. Маори изготовляли краску, смешивая жженную и измельченную в порошок красную глину с жиром.
Постройка лодки была большим событием в жизни маорийского племени. Начиная с того момента, когда срубалось предназначенное для лодки дерево, и до спуска ее на воду работе сопутствовали церемонии с пением и танцами. Прежде чем приступить к постройке лодки, мастера обращались к богу леса Тане, покровителю людей и животных, и произносили подходящие к случаю заклинания.
Европейцы при спуске корабля на воду по обычаю «крестят» судно, разбивая бутылку шампанского о его нос; маори же раскачивали новую лодку, чтобы она зачерпнула морской воды. Считалось, что после этой церемонии Тане берет лодку под свое покровительство.
Лодка, выставленная в музее, была построена в 1836 году и, как и все маорийские лодки, имеет собственное название — «Токи-а-Тапири», что означает «Топор Тапири».
У «Токи-а-Тапири» долгая история. Она участвовала во многих боевых схватках, а затем вплоть до 1863 года ее использовали вместо парома на переправе через залив Манукау.
В музее мы впервые увидели маорийские постройки. Особенно большое впечатление производил интерьер варе-рунанга — дома для собраний. Его стены были украшены вырезанными из дерева фигурами, олицетворяющими собой образы предков племени, и «панно», сплетенными из волокон новозеландского льна.
Маорийские мастера пользовались всего несколькими красками: буровато-красной, желтой, белой и черной. Но их своеобразное сочетание и оригинальный рисунок создают какой-то особый, неповторимый колорит.