Ее косички при этом покачнулись.
– Ты так далеко зашел с девушкой.
Как только я убрал руки с ее плеч, Ханекава поднялась и пошла туда, где она сидела до этого. Но она не стала садиться, а осталась стоять и обернулась.
– Поэтому не говори мне, что ты собираешься проиграть.
– Я одержу верх [39].
Сейчас мне следует вернуться к собственному стилю речи. Похоже, все это время я продолжал использовать вежливые обороты в разговоре с Ханекавой.
Но дело не только в этом.
Я могу сказать четко и ясно.
– Я выиграю [40].
Я могу это произнести.
– Даже ценой твоей груди!
– Вообще-то, лучше бы ты опустил эту часть фразы.
Произошла небольшая перемена настроения.
Ханекава сказала: «Ну ладно». И прочистила горло.
А затем она произнесла:
– Это последняя битва.
– Да, это последний акт Gakuen Inou Batoru.
И как только я это сказал…
Снаружи раздался ужасный грохот.
017
Киссшот Ацеролаорион Хеартандерблейд.
Железнокровный, теплокровный, хладнокровный вампир.
Легендарный вампир.
Убийца Кайи, Король Кайи.
Она – вампир.
У нее ослепительные золотые волосы и роскошное платье. Прекрасный вампир, настолько прекрасный, что кровь стынет в жилах. Мне больше нечего сказать.
Достаточно лишь того, что она, чьим подчиненным я являюсь, мой последний противник.
– Киссшот…
Я снес баррикаду взмахом руки и открыл дверь хранилища. Снаружи уже село солнце, и она стояла посреди спортплощадки.
Земля под ее ногами была вся в трещинах.
Должно быть, из-за ее приземления.
Строго говоря, она погрузилась в землю по щиколотки.
На спине Киссшот не было тех, похожих на нетопыриные, крыльев. Будучи ее подчиненным я инстинктивно догадался, что ей понадобился всего лишь один прыжок, чтобы добраться сюда.
Она дождалась заката.
А затем прыгнула ко мне.
Все-таки это просто невероятно. Делая точно такой же прыжок с места, я прыгнул всего на 20 метров, а Киссшот с легкостью исполнила прыжок на несколько километров.
Разумеется, в прошлый раз я не стремился побить рекорд, а всего лишь хотел приземлиться в яме с песком, так что такое сравнение не совсем уместно. Но если бы меня попросили прыгнуть от руин школы досюда, то я вряд ли бы смог провернуть такое.
Я закрыл за собой железную дверь хранилища.
Оставив Ханекаву внутри.
Пусть для Киссшот эта дверь и не является преградой, просто мне так гораздо спокойнее.
«Ничего не говори», – прошептал я через дверь.
А затем шагнул вперед.
В сторону Киссшот.
– Привет.
Поприветствовав ее, я подошел к ней.
– Я и не думал, что ты окажешь мне услугу, придя сюда.
Я решил, что это лучшая защита.
Выбор места и времени.
В отличие от предыдущих схваток, когда я противостоял Драматургу, Эпизоду и Палачу, сейчас нет ни Ошино, ни его посредничества.
Мне ничего не остается, кроме как провести переговоры самостоятельно.
Однако мы оба вампиры.
Хозяин и слуга, ее подчиненный.
Она появилась почти сразу после захода солнца – а это значит, что мои намерения и поступки абсолютно прозрачны для нее.
Где я.
О чем я думаю.
Этого я не могу от нее скрыть.
Взгляд Киссшот был холоднее обычного. Первым делом, она вытащила свои ноги из земли: сначала правую, а потом левую.
После этого…
– Всего один раз, – сказала она. – Слуга. Пока светило солнце, я осознала твои чувства, я поняла, почему ты так разозлился. Я боролась со сном и размышляла об этом. Думаю, я была бесчувственной. Я оказала слишком мало уважения тебе, бывшему человеку. Поэтому всего один раз я преклоню перед тобой голову.
– …
– Вернись ко мне, – сказала Киссшот.
У нее был прекрасный голос.
Этим чарующим голосом она околдовывала меня.
– Живи рядом со мной. Ты спас мне жизнь. Хоть ты и странный парень, но я думаю, что благодаря этому, я смогу жить вместе с тобой. Не становись человеком, разве ты не хочешь жить со мной вечно?
– Я отказываюсь.
Я посмотрел в холодные глаза Киссшот.
Я собрал волю в кулак и произнес эти слова:
– Ты питаешься людьми. Для меня этого достаточно.
– Если ты знал об этом, то почему спас меня? Почему ты не позволил мне умереть?
– Киссшот, я ничего не знал… Нет…
Я потряс головой.
– Все не так, я понял это с самого начала, но я просто закрывал на это глаза. Думаю, я хотел умереть ради тебя. Иначе говоря, я дал тебе разрешение кого-нибудь съесть. Но я никогда не предполагал, что в результате моих действий погибнет другой человек. Мои действия были великодушны, но в корне неправильны.