– Какая жалость! Ты бы мог стать таким же легендарным, как я!
– Легендарным? На кой черт я должен хотеть стать таким? Лишь мысль о том, что незнакомец будет знать мое имя, вызывает у меня дрожь!
– Я думаю точно так же!
Беседа во время смертельного поединка.
Беседа в тот момент, пока мы избиваем друг друга.
Вчера наш разговор на крыше развалин подготовительной школы был совершенно иным, а вот сейчас – это грубый и спонтанный диалог.
У меня не хватает самоконтроля, чтобы смеяться.
Киссшот смеялась, но ее лицо полностью отличалось от улыбающегося лица прошлой ночью. Я не чувствовал никакого дружелюбия.
Даже если мы оба были размазаны…
Ноги оставались на месте.
Это Адская регенерация.
Даже если тело было разорвано в клочья, в мгновение ока оно восстанавливалось и становилось как прежде, потом снова оказывалось разорвано, восстановлено, снова, и снова, и снова продолжался цикл разрушения и восстановления – такой вот Ад.
Один из Восьми Кругов [41].
Несомненно, здесь и сейчас был ад.
– В любом случае, я скажу тебе кое-что, слуга! Хотя тебе нет смысла знать об этом, ведь мы расстанемся здесь…
– Да?!
– Драматург, Эпизод, Палач, все охотники на вампиров, которые пытались убить меня, даже тот сопляк в цветастой рубашке не знают об этом, но я когда-то была человеком! – сказала Киссшот, продолжая смеяться.
Она произнесла эти слова, в то время как регенерировала ее шея.
– Бывший человек, другими словами, я такая же, как Драматург и ты!
– Э? Разве ты не была вампиром изначально?
Я так думал.
Но если подумать, Киссшот никогда ничего не говорила насчет этого.
– Я почти забыла то время, когда я была человеком. Кажется, я была рождена в богатой семье! Была ли это семья аристократов? Это платье выглядит напоминанием о том времени, ха! Ну, для вампиров старше 300 лет больше не существует разницы между изначальными вампирами и подчиненными!
– И зачем ты мне это рассказываешь?
– Да так, я просто забыла об этом давным-давно и вспомнила вчерашней ночью, когда говорила с тобой! Даже я поначалу не хотела питаться людьми!
– Значит!…
– Ты тоже! – произнесла Киссшот, прекратив на мгновенье свои атаки.
И сказала:
– Если ты съешь хотя бы одного человека, тебя больше не будет мучить чувство вины!
– …
Я тоже прекратил свои атаки.
Наши раны затянулись в мгновение ока.
– Даже Драматург, хоть он и является бывшим человеком, более того охотником на вампиров, поедал людей, понимаешь? Хотя он, похоже, питался только тяжкими преступниками, поставляемыми церковью Палача.
– Неправильно поедать их лишь за то, что они преступники, тем более, если они признаны таковыми церковью Палача.
– Ага. Однако рамки хорошего и плохого не ограничены лишь людьми. Кто-то не ест коров, кто-то свиней, кто-то китов, кто-то собак. И это не касается одного лишь Палача, даже среди простых людей есть такие культурные различия. Можно не напоминать, но я Убийца Кайи. В месяц мне необходимо съедать одного человека, в год выходит 12 людей. Даже учитывая 500 лет, получается жалкое число в 6000 людей. Если вспомнить историю, большое ли это число? Сколько человек было убито другими людьми до сего момента?
– Это всего лишь софистика.
– Я определенно не представляю никакой угрозы миру. Мое влияние на мир ничтожно. Но ты все равно хочешь моей смерти, потому что я питаюсь людьми? – спросила Киссшот. – Разве не человеческий аппетит отличается наибольшей жадностью?
Если я не съем, я умру.
Это касается не только вампиров, люди ничем не отличаются.
И не только люди, все животные такие же.
Даже растения, в которые я хотел превратиться, именно такие.
Если они не являются неорганической материей.
Если они не являются камнем или металлом.
Они должны жить за счет чужих жизней.
– Проблема не в этом, Киссшот, – сказал я. – Все именно так, как ты и сказала. Я хочу, чтобы ты умерла, потому что ты питаешься людьми.
– …
Киссшот с удивлением выслушала меня.
Затем она медленно прищурила свои ледяные глаза.
– Киссшот. Я – человек.
– Ясно. А я – вампир.
И битва возобновилась, точнее должна была.
Бессмысленный поединок смерти и воскрешения должен был продолжиться с новой силой, но в этот момент.
За моей спиной.
Сзади.
– Пожалуйста, подожди!
Прозвучал голос.
Он прозвучал над спортплощадкой высшей школы Наоэцу.
Несомненно, этот голос принадлежал Ханекаве. Сейчас я обратил внимание, что за мгновение до этого был слышен звук открывающейся железной двери.