Лишь кончив молиться, Домна Карповна подходила к людям и говорила: «Доброе утро! Многая лета! Многая лета!» и, осенив их крестом, целовала в губы. И после этого блаженная начинала юродствовать - ходила по селу или городу, говорила без умолку, пила и ела все, что ей подавали. В церкви, когда там было особо много народу, она переходила с места на место, разговаривала со всеми, гасила свечи, переставляла их, а некоторые складывала к себе в узелок. Домна Карповна всегда делала вид, что не любит нищих, но сама обычно с радостью собирала всякие старые вещи и заставляла своих знакомых делать то же самое и хранить барахло в ящиках. Потом эти ящики уходили к нищим. А вот странников Домна Карповна очень любила, называя их «мои слепенькие», и выпрашивала для них булки, молоко и другую вкусную еду. Порой брала для этого пищу без разрешения. Стоило лишь хозяйке какого-нибудь дома отвернуться по делу, как Домна Карповна забирала у нее хлеб или кусок мяса, даже кашу из горшка выгребала и скрывалась, спеша с гостинцами к странствующим. Очень сильно заботилась блаженная о кошках и собаках. Они были ее верными друзьями, и им она отдавала большую часть собранной за день еды. Особо Домна Карповна жалела цепных собак и строго следила за тем, чтобы у них всегда была вода для питья, и горе было тем хозяевам, которые не радели об этом, так как блаженная могла повоспитывать и костылем! (Мы все рассмеялись.) По ночам она подходила к собакам и, перерезав веревку, отпускала животных погулять. Собаки тоже очень любили Домну Карповну, но подходили к ней тоже лишь ночью и ходили за ней целыми стаями. Порой, во мраке ночи, среди сильного собачьего лая, раздавался громкий голос блаженной: «Пресвятая Богородице, спаси нас! Все небесные силы, Херувимы и Серафимы, молите Бога о нас!» Так вот Домна Карповна находила возможность спокойно помолиться, скрывая от людей свои духовные подвиги. Горячо и усердно молилась она и в церкви, но только когда была в храме совсем одна. Здесь лила она горькие слезы и в своем духовном восторге казалась ангелоподобной. И как только святая замечала появление посторонних свидетелей, так тут же бросала молиться и начинала юродствовать. Благовоспитанность Домны просвечивалась и во дни ее юродства. Однажды мимо одного села, где в то время жила блаженная, проезжала одна знатная дама. Так Домна Карповна провела с ней всю ночь, беседуя только на иностранном языке. Еще святая очень любила петь духовные песни и делала это часто, расхаживая по улицам города. За это ее нередко забирали полицейские и отправляли в участок. Но это событие всегда было желанным для всех заключенных, так как томские купцы и купчихи, узнав об аресте юродивой, тут же посылали ей груды пирогов, булочек, блинов, чая и сахара. А Домна Карповна все это с удовольствием раздавала заключенным. И порой получалось так, что когда срок задержания блаженной заканчивался, то ее товарищи по тюрьме желали ей, в простоте душевной, поскорее попасть обратно в полицейский участок. (Петька снова усмехнулся, но, спохватившись, опасливо покосился на девчонок, сидевших рядом с ним). Вот так, ребята, среди подвигов юродства святая Домна Карповна хранила себя непорочной от мира; умерщвляла свое тело, чтобы сохранить душу; во многих трудах шла по пути спасения. К концу своей жизни она даже приобрела дар прозорливости. Могла предсказывать разные события, предупреждать людей о грозящих им опасностях. Умерла раба Божия Домна Карповна в 1872 году, и ее погребли в Томском женском монастыре. На похороны стеклось множество жителей города. Было много и священников, которые питали к блаженной глубокое уважение. Вот и все...
Пашка закончила свой рассказ краткой молитвой: «Радуйся, блаженная мати Домно, в Сибири подвизавшаяся и Богу угодившая. Ты моли о нас Превечного Бога!» Костер уже прогорел. Слабый теплый ветерок, тянувший с озера, неярко раздувал угли. На небе, совсем потемневшем, зажглись первые сине-желтые звездочки. В сосновой роще сонно пощелкивали птицы. Из спящего села доносился тихий собачий лай. В низинах туман смешивался с прозрачными сумерками и походил на большую отару овец, устало возвращавшуюся с дальнего пастбища. Мы сидели молча, думали каждый о чем-то о своем и глядели на маленькие сиреневые огоньки пламени и оранжевые искорки, изредка вырывавшиеся из темнеющих уже углей костра. Какое-то щемящее душу умиротворение разливалось по округе и по нашим сердцам. Мне даже захотелось обнять всех разом, всех, кто был рядом со мной: Пашку, отца Григория, брата Феодора, Людмилу Степановну, ребятишек из лагеря и даже неугомонного Петьку и его Зоську, мирно пасшуюся неподалеку. Хотелось ощутить их тепло, почувствовать, как бьются их сердца, горящие верой, надеждой и любовью. Верой в торжество нашего православия, надеждой на то, что Преображенский храм будет восстановлен и клад отца Иоанна возвратится к людям; любовью ко Господу Богу и друг ко другу. Все эти люди, что были со мной тогда рядом, показались мне в те минуты такими близкими и родными! У меня даже засосало под ложечкой от мысли, что, наверное, такое вот блаженство испытывают те, кто сподобляется достичь Царствия Божия, когда тебя будут окружать только твои единомышленники, единоверцы, твои верные и надежные друзья, с которыми общаться - одно удовольствие. Я невольно улыбнулся и взглянул на небо. Маленькая звездочка сорвалась с темного покрывала и упала, как мне показалось, прямо на пустую колокольню Преображенского храма.