Мы оставили родителям записку, что пошли в библиотеку (положительные эмоции им не помешают), и отправились в МУР. По дороге Алешка поставил еще два условия — ехать в первом вагоне метро и купить ему жвачку. Едва мы вошли в вагон, он тут же набил жвачкой рот и, отыскав в стекле, за которым сидят машинисты, дырочку, прилип к ней, забыв обо всем на свете.
А я не забыл. Я волновался. И не знал, что самое трудное и опасное еще впереди. Почти рядом.
Дежурный на Петровке был совсем другой, чем в отделении. У него были усталые, будто сонные, но очень внимательные глаза. Сразу видно, что человек занимается серьезным делом. Он прервал мой рассказ, заглянул в какие-то бумаги, кому-то позвонил, и мне выписали пропуск и вежливо объяснили, куда идти.
В большом кабинете с селектором в полстола и десятком телефонов меня принял и внимательно выслушал седой полковник. Он говорил со мной на «вы», это мне очень понравилось.
Полковник сделал пометки в блокноте, вызвал к себе каких-то сотрудников, а потом связался с начальником нашего отделения милиции.
— Петр Иванович, здравствуй, дорогой. Соколов говорит. Прими мои соболезнования. — Он неожиданно подмигнул мне. — Как это с чем? В связи с упущенной возможностью получить поощрение по службе. А также и с реальной возможностью получить взыскание. Шучу? Какие шутки в служебное время? Конкретно? Помнишь нераскрытые квартирные кражи антиквариата, мехов, импортной радиотехники и др.? Да, у известных граждан, на твоей и смежной территориях. Так вот, раскрыли их. Как кто? Дети. Почему мои? Дети Шерлока Холмса. — Полковник опять подмигнул мне. — А ведь у тебя, Петр Иванович, был шанс отличиться. Если бы ты лучше с населением работал, особенно с молодежью. Вот теперь благодари своего дежурного. Кто у тебя в среду дежурил? Шляпкин? Оно и видно, что Шляпкин. Где он сейчас? Ну-ка подошли его ко мне, я его повоспитываю немного.
В кабинет стали собираться люди. Полковник представил меня, поблагодарил, сказал, что мы с Алешкой очень помогли правоохранительным органам в раскрытии опасной преступной группы, и попросил подождать в приемной. Выходя, я слышал, как он говорил: «Наблюдение усилить, группу захвата…» — и тут пришлось закрыть за собой дверь. Как всегда, на самом интересном месте.
В приемной я поглазел немного по сторонам, потом выглянул в окно, — может, разгляжу, чем занимается Алешка.
Но Алешку я не увидел — окна выходили во двор. Там были только крыши машин с мигалками и без мигалок. И пробежала за кошкой служебная собака, волоча на поводке проводника в форме. А за ним катилась его фуражка.
И тут кто-то у меня за спиной спросил: «Можно?» — и вошел мой знакомый красивый лейтенант из нашего отделения. Секретарша тут же пропустила его в кабинет, и он пошел туда очень гордый — думал, наверное, что его будут хвалить или дадут ответственное задание. Мне даже его немножко жалко стало. А когда он вышел, то еще больше. Фуражку он держал в руке, усики его опустились, он вздыхал и хмурился.
Почти сразу за ним вышли все, кто был в кабинете, и полковник спросил меня:
— Значит, они собираются через неделю перебросить свой склад в другое место, так вы поняли?
Я кивнул.
— Больше не проявляйте никакой инициативы и держитесь от этой квартиры подальше, это очень опасные люди. Вот мой телефон на всякий случай. Алексею — привет и благодарность. Приглядывайте за ним.
С сознанием выполненного долга мы поехали домой. На душе было спокойно. Мы свой долг выполнили и передали дело в надежные руки, остальное — за ними. Можно готовиться к даче. Но вышло все совсем по-другому, и нам снова пришлось с головой окунуться в борьбу с жестоким преступным миром.
Вот что произошло. Несмотря на предостережения седого полковника милиции, я все-таки время от времени поглядывал в глазок на сорок первую квартиру. Не буду врать, что меня толкало к этому чувство долга, мне просто было интересно, как разовьются события дальше и как арестуют и поведут преступников в тюрьму. В кино я видел это часто, а вот в жизни не приходилось.
Когда я вытащил с балкона наши велосипеды и стал подкачивать камеры, вдруг что-то заставило меня бросить насос и подбежать к двери… И вовремя! Из лифта вышел Пират, огляделся и пошел было к сорок первой квартире, но вдруг повернулся и направился к нашей. В первое мгновение я отпрянул от глазка, но потом сообразил, что с той стороны меня не видно, и снова приник к нему.
Пират подошел вплотную к двери. Я хорошо видел его искаженное стеклом глазка страшное лицо. Он смахнул с него повязку и смотрел на меня здоровыми глазами, и мне казалось, что он прекрасно меня видит. Мне стало холодно и неуютно, будто я был не в родном доме, а на палубе вражеского брига.