Около холодильника стоял Алешка. В одной руке он держал холодный кусок мяса из борща с налипшей на него капустой, а в другой — огромную краюху хлеба.
У мамы подкосились ноги, и она опустилась на стул, на котором безмятежно спала кошка Мурка. Она стала лениво дергаться под мамой и мяукать. Но мама этого не замечала, она только спросила севшим голосом:
— Что?
— Где? — таким же голосом спросил папа.
— Когда? — прошептал дядя Коля, роняя топор.
— Как? — не удержался и я.
Но Алешка молчал. Он ничего не мог ответить, только таращил глаза, потому что весь рот его был набит, и он тяжело жевал — проголодался.
Тут мама немного опомнилась и бросилась его проверять — все ли цело? Она его вертела, так что во все стороны летела капуста с мяса, ощупывала, тронула губами лоб:
— Голова не болит?
— А она у него и не болела, — догадался папа.
— Ну и что? — завопил Алешка, проглотив наконец с трудом прожеванное. — Вы бы меня все равно не пустили! А я там дедушку нашел!
— Один твой дедушка в Москве, — напомнил папа, — а другой в Ленинграде.
— Да не мой дедушка, а княжеский! У которого клад. Раз я дедушку нашел, значит, и…
Что значит «и», мы в этот раз не узнали. Мама обхватила его, изо всех сил прижала к себе, и Алешкина голова утонула в ее животе. Он только мычал, брыкался и извивался, пытаясь вырваться. Наконец ему это удалось. Красный, запыхавшийся, он возмущенно закричал:
— Ты опаснее врага! Чуть не задушила. А я и так полдня в мешке просидел! И он стал рассказывать, что с ним приключилось…
Как только мы ушли в лес, Алешка собрал свои вещи, сложил их в самый большой мешок для сокровищ и направился к усадьбе. Ингар изо всех сил просился с ним, но Алешка велел ему стеречь дом — ведь дома никого не оставалось. А возьми он Ингара, может быть, все получилось по-другому…
Подкараулили его в развалинах старого дома. Вообще-то Алешка туда не собирался. Он хотел продолжить поиски клада в заброшенной часовне, но чтобы не обходить дом по густым зарослям крапивы, решил пройти прямо через него — мы там уже все с ним вытоптали. Этот путь ему казался и короче, и безопаснее. А получилось все наоборот.
Когда он забрался внутрь, его уже ждали, злорадно ухмыляясь, двое бандитов. Алешка ловко увернулся от растопыренных рук одного, ткнул головой в живот другого, вспрыгнул на окно, соскочил вниз… и попал прямо в лапы Пузана. Вот так его и взяли — набросили его же мешок, подняли и куда-то потащили…
— Что же ты не заорал? — спросил я. — Ты бы так мог завизжать, что мы бы тебя и в лесу услышали.
— Я же не поросенок, — обиделся Алешка, — чтобы в мешке визжать!..
Через некоторое время мешок с него сдернули. Алешка огляделся. Они находились в каком-то мрачном сводчатом подземелье. Было сыро и холодно. И темно. Потому что огарок Лешкиной свечи не столько освещал подвал, сколько бросал вокруг себя пугающие густые тени, которые мешали рассмотреть все остальное.
Бандиты объявили Алешке, что он заложник. И сунули под нос микрофон.
— Посидишь здесь ночку, подумаешь, — злорадничал Пузан, налаживая магнитофон для записи, — родители поволнуются, а завтра в двенадцать мы обменяем тебя на фермерские миллиончики.
— Не выйдет, — отрезал Алешка. — У дяди Коли никаких миллиончиков нет.
— Нет — так найдет, — сказал в ответ Пузан. — Займет у твоих родителей. Они ведь тобой дорожат, а?
— Ну, не настолько же? — охладил их алчный пыл Алешка.
— А вот завтра и увидим. Спокойной ночи. И не вздумай орать, никто не услышит.
Они снова завязали мешок, задули свечу и ушли, радостно переговариваясь.
Алешке хватило терпения подождать подольше — на всякий случай, вдруг зачем-то вернутся. Потом он достал из кармана Пузанов нож (обыскать его, к счастью, не догадались) и вспорол мешок.
Кругом была темнота. Только наверху светилась какая-то узкая полоска. По разбитым и заваленным мусором ступенькам Алешка осторожно выбрался наверх, приотворил ржавую железную дверь, высунул голову — и понял, что находится в той самой часовне, куда он так стремился и где должны быть следы дедушки князя Оболенского. Вокруг было густо заросшее травой и кустами заброшенное кладбище, стояли и лежали каменные памятники, железные ржавые кресты. На деревьях висели вороньи гнезда и зловеще каркали вороны.
Вместо того чтобы рвануть домой без оглядки, Алешка снова спустился вниз, ощупью нашел на плоском камне свечу и спички и стал разглядывать подземелье. На его низких стенах были закреплены мраморные плиты с выбитыми крестами, именами и датами. За этими плитами, наверное, стояли гробы с прахом предков. Это был фамильный склеп князей Оболенских…