А на Алешку набросились журналисты, и он провел блиц-интервью.
На вопрос лысого корреспондента «Эха Москвы», что он сделает с сокровищами, Алешка со скромным достоинством ответил, что передает их в дар государству (попробуй не передай, прочитал я в его глазах).
— Какой ты молодец! — похвалил его лысый корреспондент. — Как правильно воспитала тебя мама.
— Еще бы? — гордо сказал Алешка. — У нее в крови педагогическая косточка.
Корреспондент поперхнулся и замолчал. А что тут скажешь, если в крови — косточка.
Тогда Алешке под нос сунула микрофон бойкая красавица с красными волосами («Проктер энд Гембл»):
— А что ты купишь на причитающиеся тебе двадцать процентов?
— Коммерческая тайна, — уклонился от прямого ответа Алешка и, томно сославшись на усталость, прекратил интервью.
Когда все сокровища уложили в мешки, запломбировали, поставили плиту на место, еще раз все внимательно осмотрели, мы наконец-то выбрались на свет божий.
Все кладбище было оцеплено омоновцами. Стояли машины с мигалками и бронетранспортер.
— Как бандитов ловить — не дозовешься их, — проворчал Алешка, — а как сокровища делить, они тут как тут.
Мешки погрузили в броневик, и он поехал за машиной с сиреной и мигалкой в город. Оцепление сняли. Все приглашенные разбежались по своим машинам и помчались следом. Кладбище опустело. Стал слышен шум ветра в деревьях и птичий щебет с карканьем ворон. И только бедный учитель все еще стоял в сторонке. Алешка подошел к нему и отдал пачку каких-то исторических бумаг, на которые никто из официальных лиц не обратил внимания, учитель жадно схватил их задрожавшими от счастья руками, сунул под пиджак и помчался домой. В сундук складывать.
— Может, он от такой радости выздоровеет и станет нормальным, — грустно сказал ему вслед Алешка.
— Скорее наоборот, — вздохнул дядя Коля и стал собирать инструменты.
Мы взяли свою тачку и пошли на ферму. И что-то не было в душе никакой радости… Одна пустота.
К вечеру погода испортилась. Сначала налетел на ферму холодный ветер. Потом пошел дождь — сперва маленький, как из лейки, а после — как из ведра.
Мы зажгли свечу в нашей любимой бане и затопили печь. В темном окне и по стенам сразу заиграли огоньки и тени. Дождь ровно шумел по крыше. И в этой романтической обстановке Лешка приступил к своему рассказу. Он начал его в элегическом духе старинного романа:
— Давным-давно, множество лет назад, еще в преждевременные годы семья Оболенских решила убежать в Париж…
— Во Францию, — уточнил папа.
— В Париж, — уверенно настоял Алешка, — а не во Францию. — Папа насторожился, внимательно посмотрел на него:
— А что, Париж далеко от Франции?
— Не знаю, — сердито отрезал Алешка. — Я там не был.
— Оно и видно, — со вздохом вставила мама.
— Может, вы сами тогда расскажете? — выручил его дядя Коля.
— Раз вы такие умные. И вежливые, — добавил Алешка. — Ну вот, они решили убежать на время в… Париж… или во Францию. Сначала они спрятали свои сокровища в одном месте. А потом, когда пошел о них слух по деревне, передумали. Они уехали не все. Кто-то здесь остался. И он перепрятал сокровища и написал своим родственникам письмо, чтобы они тоже об этом знали и не искали в первом месте. Это письмо, как вы знаете, попало в руки учителю. Но он его не понял, а там прямо сказано, что «все наше достояние мы переправили к дедушке». Я тоже сначала не догадался. А потом учитель сказал, что дедушка давно на кладбище и покоится в часовне, и сразу начал соображать. И когда увидел плиту с надписью: «…милый Дедушка…», сразу все понял. Только сначала беспокоился, что сокровища давно уже кто-то скрал…
— Скрал? — возмутилась мама. — Что за слово?
— А как правильно? — обиделся Алешка. — Спернул, что ли? — Дядя Коля хмыкнул.
— Если бы кто-нибудь его «скрал», вся округа бы знала.
— И я так подумал. И решил не торопиться, пока бандитов не повяжем. Чтобы они у нас клад не отобрали. Ну, а остальное вам известно, — скромно завершил он свое повествование. Как просто у него все получилось.