— Держись! — скомандовал Владислав.
А сам ухватился за рычаг. Машина чуть дёрнулась и покатилась вперёд медленно-медленно. Земляная стена страшно надвигалась на кабину. Вот он отпустил рычаг, и машина остановилась.
— Слав, как ты это сделал?
— Я включил механизм, который двигает гусеницы. Машина пошла к забою. Теперь буду копать. Вот смотри. Я включаю лебёдку. При помощи тросов она двигает ковш. Итак…
За передним стеклом задвигалась стрела. Какая она огромная! Стала опускаться. Вот ковш ударился о землю, кабина вздрогнула. Мотор сильно загудел. Ковш всё глубже и глубже уходил в земляную стену. Славка потянул рычаг, и ковш, осыпая глину, стал подниматься. Он был наполнен до краёв.
— Держись! Включаю поворот.
И вдруг кабина поплыла влево, перед глазами Лёньки всё завертелось: крутые берега, забор наверху. Стрела с ковшом неслась прямо на самосвал, подоспевший к тому времени.
— Ой! — Лёнька зажмурился. А когда открыл глаза, то увидел, как из ковша в железный кузов комьями падала глина.
Кабина поплыла обратно. Снова визг мотора, и снова ковш погружается в землю.
Только Лёнька вспомнил, что хотел спросить у брата об отце, о его работе, как вдруг увидел среди зачерпнутой ковшом глины чёрный бок круглого сосуда. «Бомба!» — испугался он. Совсем недавно он видел в кино, как в одном городе строители натолкнулись на снаряды и бомбы, оставленные немцами во время войны.
Брат, должно быть, тоже заметил странный предмет и не торопился высыпать землю в кузов.
— Видишь? — спросил он у Лёньки.
— Да! Бомба! Сейчас взорвётся! — Лёнька втянул шею в плечи, сидел не двигаясь.
— Бомба? Откуда ей взяться? Фашисты здесь не бывали. Что же это такое? Сейчас увидим, — сказал брат.
Он осторожно опустил ковш на землю и выпрыгнул из кабины. Лёнька сполз вслед за ним. Чёрный горшок с отбитым краем лежал на дне ямы. Из него сыпались монеты.
Владислав велел Лёньке собрать рассыпавшиеся монеты, тусклые, позеленевшие от времени, и не подпускать никого. А сам вернулся в кабину — его уже ждали выстроившиеся в цепочку самосвалы.
Вскоре пришёл милиционер, чуть попозже — сотрудник из музея. Он вынул из портфеля широкий, как лопатка, нож и склонился к старинному сосуду. Осмотрел землю вокруг, покопал ножом, приставил к глазам фотоаппарат, два раза щёлкнул, затем бережно опустил клад в целлофановый мешок.
— Кто нашёл? — обратился он к милиционеру и Лёньке.
— Мой брат, — сказал Лёнька. — И я тоже.
Всю неделю Лёнька только то и делал, что рассказывал, как вместе с братом Владиславом нашёл клад.
Однажды утром Лёнькина мама сказала:
— Отец, на будущей неделе мы перебираемся к стадиону, в твой дом. Так что имей в виду.
— Давно имею, — весело ответил отец. — Милости просим. У нас полный порядок.
Лёнька внимательно слушал разговор родителей, боялся, что они опять поссорятся, но всё обошлось. Лёнька слышал, как мама смеялась, ожидая лифт на площадке. Лёнька подумал, что она смеялась над папой: уж очень он легкомысленно сегодня ответил ей. Ещё недавно сердился на её замечания, а теперь: «Милости просим!» Если это так, то здорово! Толик скоро получит новую квартиру!
По пути в школу Лёнька с Толиком договорились отправиться после занятий на стройку. Длинными показались уроки, но вот наконец звонок…
Они увидели дом. Громадина! Стали считать этажи, запрокинув головы.
— Раз, два, три, четыре, пять… Сбился! — огорчился Лёнька.
А Толик довёл счёт до конца:
— Пять, шесть, семь, восемь… А крыши ещё нет. Сколько же их будет?
Толик прошмыгнул в незакрытую калитку в дощатом заборе, а Лёнька перелез через забор, и мальчики бросились в подъезд, самый ближний от них. Огляделись — никого.
И по широкой лестнице — вверх, вверх!
— Стоп, ребята! — услышали они строгий голос и враз остановились, переводя дыхание. Перед ними стоял рабочий в жёлтой каске, в широкой робе, в тёмных очках. — Куда это вы наладились? Сюда нельзя. Идут сварочные работы. А ну, майна, ребята!
Мальчики нехотя повернулись. «Что такое майна?» — подумал Толик, но постеснялся спросить у друга: засмеёт ещё. Лёнька тоже ломал голову: слыхал это слово от папы, но не спросил, что оно значило. Поленился! Вот сейчас удивил бы Толика!
— Попробуем в другой подъезд? — спросил Лёнька.
— Ага! — согласился Толик.
И они припустили вниз. С осторожностью вошли. Кажется, тихо. Снова по лестнице взобрались высоко-высоко. Вот те на! И здесь трещала электросварка! Искры, как звёзды, летели во все стороны. Сварщик тоже был в робе, в каске, с лицом, закрытым щитком. Он стоял на балконе, зажав в руке электродержатель. Похоже, тот же вредный дядька! Как он быстро перебежал сюда? Но сварщик вдруг повернулся, откинул с лица щиток с тёмным стеклом, и Лёнька ахнул: перед ним был его отец.