Меруерт ни разу не перебила своего спутника. Но думала она не столько об отце инженера, несомненно достойном всяческого уважения, сколько о себе самой в сопоставлении с яркой судьбой другого человека, старшего.
— Знаете, Казыбек-ага, — сказала она, когда геолог смолк. — Мой папа всегда говорил об учителях то же самое, что вы об отце. Но мне думалось в детстве: он так рассуждает лишь потому, что не хочет отпускать меня далеко от дома. А меня в какой-нибудь большой город влекло, да и сейчас иногда тянет. Не только желание пожить среди блеска витрин и разнообразия лиц. Не афиши с именами знаменитостей манят к себе. Стыдно признаться, но я еще никак не вырвусь из детства. Люблю фигурное катание, смотрю чемпионаты женские и мужские с восторгом, так бы и побежала сама на коньках. А костюмы какие! Другой раз думаю: вот где пропал мой талант! Еще в седьмом классе я заняла первое место на городских состязаниях. Да что теперь вспоминать. Надо слушаться старших. На то они и мудрецы. Скажите, пожалуйста, вы тоже всегда учитываете советы своего папы? Только мне нужна правда.
Девушка, произнеся это, погрозила пальчиком, предупреждая от уверток.
Ее неожиданный вопрос поверг Казыбека в замешательство. Не зная, как бы поладнее ответить, не утратив доверия собеседницы, он смолк, пожав плечами от удивления.
— У взрослых тоже бывают неодинаковые советы, — сказал он, поглядывая в лицо спутницы. — Иной раз услышишь такое, что раздумывать над той мудростью не видишь смысла, остается лишь исполнять. А другие советы касаются нашего выбора друзей… Я так думаю: нам жить, нам и принимать окончательное решение.
— О, вы уже хитрите, уходите от прямого ответа!
— Я не хотел бы, чтобы вы так обо мне подумали.
Меруерт не приняла его просьбы и громко смеялась, уловив нешуточное смущение попутчика.
Смех девушки будто огнем опалил сердце джигита. Он снова впал в мечтательность, осмысливая неожиданный вопрос.
— В таком случае, — попросила Меруерт, — расскажите мне, Казыбек-ага, каким образом вы очутились в геологах? Ваша профессия не из последних в наше время. Геология — вечный поиск, а значит, и всегда находки. Нераскрытые клады не только в душах ребят, они в земле, в морской воде, быть может, и в воздухе, которым дышим. А сама жизнь разведчика? Перемена места, каждый день — иное. О первопроходцах и песни самые лучшие… Недавно я по радио услышала нечто бодренькое: «Геологи-работяги, геологи-ходоки!..» А дальше не запомнила… Вот сижу и думаю: родиться бы мне мальчишкой, без раздумья подалась бы в ваш отряд. Лишь бы научили чему-нибудь полезному. Да ведь это только мечта!
И очередной вопрос девушки показался Казыбеку не из легких. Нужны были какие-то особенные слова, которые сразу бы убедили ее, лишили подозрений в неискренности или в словесной игре ради того, чтобы убить время в дороге.
«И в самом деле, что побудило меня выбрать именно эту профессию? Причем оказаться в очень невыгодном положении поисковика? — думал Казыбек. — Никто из моих предков не рылся в земле, по крайней мере, не беспокоил ее глубин. Следовательно, и советов другим на этот счет не давал. Предки были более горазды в других фамильных занятиях. А бурить землю сыны степей учились после революции».
С детства Казыбек любил повозиться с железками. Овладеет какой-нибудь игрушкой, не преминет заглянуть внутрь изделия. Отвинтит, сбросит крышку, докопается до самого «секрета», почему эта забавка сама по себе двигается и даже издает какие-то звуки. Когда повзрослел, перешел в своих исканиях загадок техники к велосипеду. Сколько их, самобеглых колясок, разобранных до спиц, до оголенной рамы, валяется до сих пор в сарае, на задворках? Затем родители собрали денег на мотоцикл. Это уже было началом «хлебной» профессии, потому что паренек использовал личный транспорт для езды к отдаленной от жилья тракторной бригаде и там помогал взрослым. Словом, любопытство ко всему неизведанному было отнюдь не праздным, не развлекательным.