Снурников был спорщиком незаурядным. Но полемику уважал серьезную. Эрудиция его позволяла поставить на место любого из коллег. Будучи в ударе, он парировал наскоки целого десятка оппонентов, пытавшихся обратить его в свою веру. Никогда не отказывался от слова однажды высказанного. Волнуясь, он постукивал по столу ладонью, переходил на четкие формулировки, будто читал по писаному.
Все чаще Сергея Архиповича раздражал Табаров. В первые дни работы комиссии их отношение друг к другу могло служить остальным примером вежливости и такта. Между учеными была достигнута договоренность исследовать возникшую проблему с рудой в двух направлениях: изучить нынешние средства поиска сырья для снабжения действующих рудников и позаботиться о лучших методах разведки на обозримое будущее. Не просто себе определить пути снабжения, а поправить где нужно практическими советами.
По первому вопросу достигли согласия довольно скоро. Взгляды на запасы совпадали. При обсуждении Табаров был щедр на подсказки и разъяснения, охотно делился своими соображениями. Если дело доходило до разногласий, обнаруживал уступчивость, щадил самолюбие старших по возрасту. Без утайки выложил перед Снурниковым накопленные им материалы о геологии региона, демонстрируя полнейшее доверие:
— Загляните на досуге… Оставляю вам экземпляр монографии навсегда. Если с чем согласны, можете излагать в своих выступлениях как собственное мнение. Мои доводы достаточно известны. Приходилось и поспорить в кругу коллег. В какой-то мере мне выгодно сейчас попридержать свои мысли при себе, чтобы не выглядеть слишком опрометчивым. Короче говоря, готов присоединиться к вашему мнению. Так будет лучше для дела. Что касается второй части нашей программы, я просил бы доверить мне подготовку проекта. Если он приглянется вам, хотя бы в основе, подпишем и закроем свою миссию здесь.
Речь шла о распределении обязанностей, кто за что берется. В таком раскладе забот Снурников не увидел ничего дурного.
— Будет проект, ознакомимся. Внесем поправки, скрепим подписями… Лишь бы наши усилия не оказались напрасными.
Монография приезжего коллеги впечатляла тщательным подбором данных, которые глубоко и грамотно истолковал Виктор Николаевич. Доктор геологии Табаров оказался тонким аналитиком. Временами он приходил к самым неожиданным выводам. Давало себя знать и то, что в рудном крае он был новичком. Свежему глазу лучше видны скрытые прорехи. Отдельные явления здешней геологии он оценивал совсем с другой, непривычной Снурникову стороны. Взору теоретика как бы сами по себе открывались не познанные местными корифеями структуры. Академик воспринял прием коллеги как прочтение недр заново. Короче говоря, Сергей Архипович нисколько не пожалел о потраченном на рукопись времени. В душе он был признателен коллеге за столь щедрое посвящение в свою лабораторию открытий. В какой-то мере распахнутость Табарова настораживала. Так случается в ученом мире весьма редко. Снурников всерьез заблаговолил к ученому, зауважал в нем непростого знатока глубин.
Разногласия, как ни странно, начались со второго вопроса. Виктор Николаевич высказал пожелание ознакомить Снурникова со своими взглядами на проблему дальнейших поисков в регионе, предупредив:
— Я знаю: у нас различные подходы… Нахожу это закономерным. Ведь каждый истинный ученый идет к цели своим путем. Немало гипотез и прогнозов насчет рудного края было высказано до нас. Во всякой осмысленной теории недр имелись преимущества и недостатки. Мне кажется, перебирать сейчас ошибки других все равно что рыться в чужом белье. Если угодно, вот мое предложение: оставить до лучших времен реестр просчетов. Вместо того чтобы латать дыры обветшалых теорий, надо выработать двуединый метод новой разведки, взяв все лучшее из вашей предпосылки о трехэтажном размещении руд и моей симметричной теории расположения залежей по всей площади края. Ценя ваш вклад в геологическую науку региона, я заранее согласен на компромисс. Пусть разведчики руководствуются нашими совместными рекомендациями. Результаты покажут, кто оказался больше прав, кто меньше. Как сказал поэт, «сочтемся славою».
Снурникова возмутило это предложение. Он заявил сердито:
— А что ждет наших бурильщиков, если мы оба заблуждаемся, коллега? Вы убеждены в непогрешимости вашей теории, я тоже ценю свой опыт. Но, как говорят, не вполне… Потому и не настаивал так долго на своем, хотя по-воловьи упрям. Выверял расчеты, набирал десятилетиями данные, подтверждающие… Ждал новой вспышку озарения… Моя гипотеза — никакая не половина другой, она или нечто целое, или совсем нуль без палочки.