Роман вернулся в коридор и, решив исследовать сперва расположение подземелья, пошел дальше. Пол заметно понизился. Вдруг Роман отшатнулся и схватился рукой за стену: правая нога его уже погрузилась в какую-то пустоту и, не заметь он вовремя, — провалился бы в колодезь. Он нагнулся и выставил, насколько можно дальше, вниз факел. В земле было квадратное, аршина в полтора, отверстие. Дна видно не было; глаза Романа различили почти совершенно уничтоженные ступени. Осторожно, держась за стены, он начал спускаться по ним. Лестница свела его в другой коридор; он был значительно уже и ниже первого. По бокам стояли ряды подпорок; перекладины и связи, поддерживавшие бревенчатый потолок, почти сгнили; местами бревна потолка угрожающе обвисали вниз. Романа охватило сыростью и запахом гнили; сквозь черные бревна потолка просачивалась и капала вода; на полу она доходила до щиколотки. Стены, подпорки— все было осклизло и мокро.
Жуткое чувство охватило Романа. Он остановился. Идти или не идти дальше? Страшный проход мог привести к казнохранилищу разбойничьей шайки, очевидно, когда-то хозяйничавшей в тех местах. Роман мысленно распределил уже, что маленькая комнатка с печью принадлежала атаману, а в большей помещалась вся шайка. Где же было казнохранилище? Разбойники, конечно, выкопали его в самом укромном и отдаленнейшем месте. Все эти мысли быстро мелькнули в мозгу Романа. Он стиснул зубы и двинулся дальше. Благодаря сильно изогнувшемуся своду, местами приходилось пробираться ползком.
Все внимание Романа устремлялось тогда на зажатый в левой руке факел: погасни последний, и положение Романа стало бы страшным. Сапоги, платье — все промокло на нем до нитки. И вдруг правая рука Романа, пробиравшегося ползком под чуть не касавшимися спины его бревнами потолка, провалилась выше плеча в воду; он инстинктивно двинул левой рукой, ударил факелом по воде и, когда выбрался из ямы, — кругом царил непроницаемый мрак. Факел его погас.
С минуту пробыл Роман в оцепенении.
Мокрое тело его оледенело. Продолжать забираться дальше, вглубь неведомых лабиринтов, было немыслимо; обратный же путь впотьмах был больше чем страшен, так как, зацепись Роман за бревна, толкни их — и потолок обвалится и придавит его.
Факел был необходим, как воздух.
Слева и справа доносилось бульканье просачивавшихся с потолка капель. Стоявшему на четвереньках, по локоть в воде Роману стало казаться, что благодаря этим каплям она растет, подымается выше и вот-вот затопит его. Смертельный ужас объял его.
— Саша! — сколько хватило сил, крикнул он. — Саша!
Крик замер в подземелье, точно в могиле. Саша был далеко. Никто не мог прийти на помощь к Роману.
И вдруг глаза его увидали свет, смутный, едва брезживший; он виднелся со стороны, куда направлялся Роман. Роман затаил дыхание; ему показалось, что он бредит. Но нет, свет мерцал!
Ползком, осторожно, но тем не менее стукаясь головой о боковые стойки, Роман стал пробираться к нему. Становилось суше; вода наконец исчезла совсем; Роман полз в гору. Приток света увеличивался; грудь Романа жадно уловила струю свежего воздуха. Страстное, лихорадочное нетерпение охватило его. Несмотря на близость выхода, ему неудержимо захотелось скорее, как можно скорее, выбраться из чуть не ставшего роковым для него прохода. Не обращая внимания на боль от ударов о бревна, он, насколько было возможно быстро, устремился вперед. Свет вливался широкой волной; показалась зелень.
Минуту спустя Роман стоял уже среди кустов. Фуражки на нем не было, — она осталась в подземелье. Мокрый, с бледным от пережитых ощущений лицом, он огляделся вокруг, увидал над собой голубое небо и вдруг повалился на колени и жарко стал благодарить Бога за свое спасенье.
Глава XVI
— Э-э-ей! — пронеслось по зеркальной поверхности заводи.
Юра и Степка, мирно сматывавшие лески, подняли головы и прислушались. Голос был знакомый; крикнули, казалось, с небольшого островка, расположенного саженях в ста, наискосок от них.
Уже вечерело.
— Юра! э-эй! — донеслось опять из кустов островка.
Суеверный ужас изобразился на лице Степки.
— Господи Иисусе Христе! — проговорил он, — кто ж это зовет нас?… Голос-то Романа Ликсандрыча… Лодка наша здесь ли?… — Степка бросился в камыши взглянуть на нее. Лодка, врезавшись носом в песок, неподвижно стояла на месте.