— Я не жадничаю.
— Не жадничаешь? Согласен? Какой умница! Я бы тебе конфетку дал, но не употребляю. Сладкое вредно, верно?
Пашков молчал.
«Он будет меня бить. Но как я отдам клад? Пусть половину. Я же сам стану преступником. Утаил, разделил… Как я отдам?»
— Я согласен сдать клад и разделить вознаграждение.
Валеру передернуло. Предложение о сдаче клада вызвало прилив ярости. «Ну, кретин, ты мне и за это заплатишь!» Но он решил и сумел сдержаться.
— Ты в самом деле перенервничал. Умом ослабел. Зачем мы будем сдавать клад?
Саша вспомнил, как недавно обдумывал ту же проблему. «Вот получай по заслугам!»
— Это историческая ценность.
— Историческая! Какое твое дело до истории? Ей конца нету и ценностям тоже. А мы с тобой одни, и я свое никому не отдам. Только тебе в последний раз предлагаю. Ну?
— Лучше бы сдать.
Валеру затрясло от гнева.
— А что ж ты до сих пор не сдал, а? Себе все заграбастать хотел, а со мной делиться не хочешь? Ты что? Не соображаешь, кто ты? Ты уже преступник!
Александр Дмитриевич хотел сказать, что клад он не доставал, но стоило ему приоткрыть рот, как у Валеры лопнуло терпение.
— Опять мямлить собрался? Для начала тебе мозги вправить нужно.
У Пашкова сверкнуло в глазах, и он потерял сознание. Чем и куда ударил его Денисенко, он понятия не имел. Да и не до того было, когда очнулся. Требовалось сообразить сначала, что же происходит, что за те минуты произошло, когда он без памяти находился. А произошло такое, что признавать за явь было почти невозможно.
Они поменялись местами. Саша сидел теперь не на диване, а в кресле, отнюдь не в вольной позе, напротив, по рукам и ногам связанный и прихваченный к креслу принесенными Валерой веревками, беленькими, чистыми, специально приобретенными в хозяйственном магазине. Веревки и узлы не давили, но и вырваться из них не представлялось возможным, все было продумано и исполнено как надо.
Денисенко, напротив, подуставший от работы, развалился на диване, с которого брезгливо сдернул несвежее постельное белье. Он, казалось, терпеливо ждал, пока Саша придет в себя, и выражение лица его снова имитировало то спокойное доброжелательство, которое ввело в заблуждение Пашкова, когда тот проснулся. Новое «пробуждение» было, однако, несравнимо с первым.
— Кажется, порядок, а? — спросил Валера.
Несмотря на весь ужас положения, в Саше мелькнула искра юмора.
— Нормально.
— Отлично. Жду указаний.
— Каких указаний?
— Ну зачем тебе обыск, беспорядок в доме? Где находятся интересующие нас предметы?
— Клада у меня нет.
— Значит, искать будем? — не поверил Денисенко.
— Я не вру.
Валера встал, все еще имитируя некоторую вялость и нежелание двигаться, подошел к шкафу и небрежно стряхнул на пол содержимое верхней полки. Посыпаясь простыни и наволочки, взятые недавно из прачечной. Валера порылся в белье ногой.
— Продолжать будем или прекратим беспорядок?
— Продолжать бесполезно.
— В самом деле? Сейчас уточним.
Валера подошел и ударил Пашкова, как говорится, под дых. Тот задохнулся, однако сознание не потерял. Захотелось крикнуть, но крик не получался.
Денисенко заметил эту попытку и поднес к губам странно желтый палец, призывая к тишине.
— Ша! Никакого шума. Доверительный спокойный разговор деловых людей. Ферштейн?
Александр Дмитриевич сообразил, что рука его обтянута отвратительной полупрозрачной резиновой перчаткой.
— Да-да, — кивнул Валера, — работаем профессионально, инструментарий в порядке.
Пашков перевел взгляд на открытый чемоданчик, стоящий у ног Денисенко, но рассмотрел только черный электрошнур, свернутый в кружок, а за ним что-то шнуром прикрытое, не совсем понятное. Александр Дмитриевич в бытовой технике плохо ориентировался, а уж как ее применить в палаческой, понятия не имел, хотя большого воображения, к сожалению, не требовалось. Да и газеты все популярно разъяснили на этот счет за последнее время.
— Как самочувствие? Сам понимаешь, разговор серьезный. Между прочим, с тебя за промедление штраф. Одна треть у тебя осталась. Согласен?
— Это невозможно.
— Скучно говоришь.
— У меня ничего нет.
— А если вспомним? Куда спрятал?
— Откуда вы знаете?
— Думаешь, на понт беру? Нет, у меня сведения точные. Из первых рук. От того же, кто и тебе сообщил.
— От кого?
— Сам знаешь.
Пашков попытался понять. Выходит, о кладе Денисенко узнал от Федора или через Федора. Что же произошло с Федором? Как он мог проговориться? Или его тоже пытал этот? Так теперь Саша мысленно именовал Валеру.