— Да, вы пришли вовремя. Сам бы я не справился.
— Понятно, дело непростое. Но я за тебя все сделаю.
— Нет, не за меня. Мне просто нужна… помощь.
— Я же сказал тебе, чудак! Где он?
Федор смотрел, и улыбка на лице застывала, превращалась в маску.
— Я должен умыться.
— Конечно, ты же выпивши, сейчас я тебе плесну на голову, придешь в себя, и порядок.
— Нет, я сам.
— Ну, давай сам.
Федор нетвердо двинутся к колодцу.
— Держись, чудак, держись. Мы еще поживем, мы еще заживем. Ишь, какую глупость выдумал! Если б не я… Давай-ка солью.
Федор отвел его руки, потянувшиеся к ведру.
— Нет, я сам. Постойте здесь.
— Ну, как хочешь. Хозяин — барин.
Валера даже остановился в восторге от исключительной удачи.
— Спасибо. Я бы не справился сам, — сказал Федор тихо и резко толкнул ведро вниз.
Денисенко даже не бросился, чтобы удержать, помешать, настолько ошеломило его происшедшее. Наконец-то Федору повезло в этой жизни, в оставшиеся ее секунды. Он потерял сознание под первым же ударом, но не упал, следующие как бы поддерживали его на ногах, он не успевал рухнуть, каждый очередной удар подбрасывал валившуюся голову. И только когда рукоять совершила последний оборот и цепь натянулась, вздрагивая судорожно, как и умирающий человек, тот опустился на колени и сел…
— Убил, убил, — повторил Валера, не понимая, что страшным враньем достигает цели противоположной, окончательно лишая Александра Дмитриевича даже призрачной надежды.
«Если Федор сказал, а «этот» все-таки убил его, не может же он меня в живых оставить?»
Мысль была простой и ужасной.
«Что бы я ни сделал, он убьет меня. Вот и все. Вот и все».
Было абсурдно, почти невероятно знать, что сейчас тебя убьют. Саша не ведал, что происходило в последние минуты в душе Федора, но в отличие от него сам он хотел жить, так хотел жить, как никогда еще не хотел.
Птицы на балконе, будто спугнутые вспышкой ужаса в его душе, сорвались с перил и вспорхнули стайкой…
Совсем тихо стало.
— Ну? — произнес Валера.
— Ты же видишь, — Пашков повел головой насколько мог, оглядывая разоренную комнату, — тут нет ничего.
— А где?
— Там, закопан во дворе…
«Зачем я это? Разве повезет он меня к Захару? Перестань цепляться за жизнь. Не унижайся, бесполезно».
И тот подтвердил, скрипнув зубами. Так хорошо начавшаяся «операция» стала давать сбои. «Похоже, не врет, гнида. Ну, ничего, получишь под конец на всю катушку…»
— Это усложняет положение. Придется тебя упаковать как следует… Сам понимаешь, веревки, кляп, в одеяло заверну. Чтобы с гарантией, чтоб ни звука. И доеду. Если найду, вернусь, развяжу… Если врешь, время тянешь, тоже вернусь, тогда тебе никто не позавидует.
«Неужели мне сейчас можно позавидовать? И если найдет, и если не найдет, я за это время все равно сдохну…» Пашков представил себя неподвижным, задыхающимся, с кляпом, в одеяле. «Сердце не выдержит… И никто не спасет. Если и придет кто, позвонит и уйдет. Когда это решатся дверь взломать? Через неделю, через месяц? Когда вонь до соседей дойдет?»
Смерть в ватном мешке казалась настолько мучительной и кошмарной, что Саша в слабости пожалел о том, что клада нет в квартире. «Тогда «этот» взял бы клад и убил меня поскорее. Но клада нет. Что же делать? Молчать. Пусть сейчас убивает, сразу».
— Я не скажу.
— Дурак.
Теперь Валера говорил лаконично, а действовал деловито. Он откинул крышку чемоданчика и достал тот самый предмет, который Саша уже заметил, но определить не сумел. Это был средней длины металлический стержень с деревянной рукояткой. Один конец его был сплюснут наподобие отвертки, от другого тянулся белый шнур с черным штепселем.
— Видишь? — спросил Валера.
И чтобы Пашков увидел получше, поднес электрический паяльник к самым его глазам и дал рассмотреть не только инструмент, но и заводскую маркировку, цифры и буквы — 220В65ВТ, 1972 г. И еще буквы, образующие слово «ЭРА», заключенное в вытянутый пятиугольник.
«Господи! Семьдесят второй год… Я жил и представить не мог, что кто-то на каком-то заводе «ЭРА» делает эту штуку, чтобы пытать меня и убить. Сколько лет прошло… И вот дождался». Как в бреду представился гумилевский рабочий в серой блузе, отливавший пулю, «что меня с землею разлучит». «Вот так и бывает, любой кошмар, любой абсурд, все бывает. Все правда. Зачем он сделал этот паяльник?..»
— Посмотрел?
Денисенко положил паяльник на пол и занялся очередными необходимыми приготовлениями: вытащил смотанный черный шнур удлинителя, нашел розетку у дверей, размотал шнур, включил удлинитель.