— Вот эта! Смотрите!
Вера достала лупу и положила монету на страницу «Вестника».
— Сравните.
Все еще в сомнении, он навел лупу на монету, затем на ее снимок. Монета была та же, что воспроизводилась в «Вестнике».
— Любопытно, хотя и не факт.
— Почему не факт?
— Монеты не чеканились в единственном экземпляре.
— Вот сюда посмотрите. Над ухом.
Он снова навел лупу на страницу. В самом деле, маленький дефект, небольшая вмятина, повторялась в одном и том же месте, над ухом царя, и в оригинале, и в печатном изображении.
— Как тебе пришло в голову их сравнивать?
— Сама не знаю. Когда этот Валера ушел, я заинтересовалась датой, а в «Вестнике» есть статья о датировке находок на нашей территории. Вот и заглянула, потом прошлась глазами по кладу — вижу, что-то похожее. Взяла лупу и ахнула! А вы не поражены?
— Я стараюсь мыслить логично. Предположим, монета из клада. Ну и что? Она могла пропасть еще до войны.
Вера резко повела головой.
— Нет! У клада целая история. Перед войной заместителем директора по науке в музее был Кранц Леонид Фридрихович. Долгое время считалось, что он, как немец по происхождению…
— Я слышал. Он пытался спасти клад, а его оклеветали и даже репрессировали. Что-то в этом роде? А потом он погиб при странных обстоятельствах…
— Да. Но сейчас не в этом дело. Он действительно замуровал клад в стене и, так как был пунктуальным немцем, перепроверил перед этим описи. На последней его рукой написано: «Все перечисленные предметы в наличии — 26 июля 1941 года». Я сегодня подняла эту бумагу. Потому и позвонила. Что, если клад не вывезли?
— И что же?
— Его можно найти.
— Извини, каким образом? Создадим кооператив «Иголка в стогу сена»? Или привлечем пионеров-следопытов?
— Не шутите, Саша. Поверьте женскому чутью, этот Валера относится к монете гораздо серьезнее.
— Но пока его не в чем обвинить.
— Его важно опередить.
Саша ощутил неприятно знакомое по бывшей жене женское упрямство.
— Прости, Верочка, я не капитан Сильвер.
— Я тоже. Но нам нужно вместе пойти и рассказать в музее о соседке и ее находке.
— Они же замучают старуху. Чем она виновата? Ради Бога! Я сам ее еще раз расспрошу, запишу все и принесу в музей. Погоди пару дней.
— Хорошо, Саша. Но терять время нельзя.
«Ну и впутался!» — подумал Пашков.
«Впутался!» — повторил Пашков с досадой, вернувшись домой, но ощущал он уже нечто большее. Беспокоила не только досада на себя за наивный обман и несостоявшийся подарок. Появилось и другое. Конечно, предположение Веры о том, что нумизмат Валера, явный фанат с тараканом, появился в музее в поисках клада, Пашков отверг как бабский бред. «Поверьте женскому чутью!» Было бы у вас чутье, не было бы матерей-одиночек! Однако факт оставался фактом, он держал монету в руках здесь, а не в Германии, куда вывезли сокровища басилевса. До него монета лежала у Фроси в шкатулке, а еще раньше маялась в огороде у моста.
«Может быть, немцы хотели вырастить золотое дерево?» И Саша живо представил себе Буратино в эсэсовском мундире с лопатой на Захаровых грядках. Доводить факты до абсурда было свойством его воображения. Не выливаясь на бумагу, оно деформировалось, сжатое стенками черепной коробки, порождая нелепые фантомы: то демографический взрыв в троллейбусе мерещился, то вот длинноносый эсэсовец в огороде. А за деревьями крадутся лиса Алиса и кот Базилио в партизанских стеганках с автоматами. Тра-та-та! Бой.
«Бой», — повторил Саша и усмехнулся про себя, обнаружив источник очередного всплеска абсурдной фантазии. Доктор рассказывал о бое у моста и философствовал о бренности жизни и вечном металле. Этого, конечно, мало, чтобы найти клад. Тут нужна с вязь более конкретная, если только она вообще существует. Саша одумался и вспомнил о Моргунове.
Михаил Васильевич Моргунов был многолетним директором скромного заводика, выпускавшего метизы, то есть производственного назначения незамысловатые металлические изделия. Когда-то в юности ему довелось быть участником местного подполья, что и свело Моргунова с Сашей Пашковым во время работы над фильмом, где Михаилу Васильевичу пришлось выступить в роли неофициального консультанта.
За десять с лишним прошедших с той поры лет Моргунов, по правде говоря, успел подзабыть автора сценария и потому на его звонок откликнулся без особого удовольствия и радости, тем более что последнее время он находился в расстройстве чувств и мыслей.