— Да, клад был до войны гордостью музея, ценностью мирового значения. Тогда подобных находок насчитывалось редкие единицы. Ну, немцы, естественно, упустить такую ценность не могли и вывезли клад в Германию. Это вы знаете…
Моргунов кивнул неопределенно.
— Короче, клад постигла участь «Янтарной комнаты». Он исчез, никаких следов после войны в Германии не обнаружилось. И вдруг совершенно случайно один мне почти незнакомый человек как-то странно связал в разговоре бой у моста и судьбу клада.
— Что за человек?
— По его словам, участник боя.
— Интересно. И что же он рассказал?
— К сожалению, толком он ничего не сказал.
Моргунов попросил с заметной заинтересованностью:
— Будь добр, поясни. Как возник ваш разговор? Почему про клад заговорили? Почему бой вспомнили?
«Он что-то знает, факт», — почувствовал Саша.
— У моей матери, Михаил Васильевич, есть соседка. Старушка. Они живут в старой коммунальной квартире, и там же еще один старик, тоже одинокий. Живут бедно, говядину на рынке не покупают. Недавно старушка показала мне старинную монету и предложила сдать в музей.
— Сдать или продать? — уточнил Моргунов.
Пришлось отвечать.
— Эта Евфросинья Кузьминична человек очень порядочный, старая трудовая женщина, она просила хоть несколько рублей, у нее брат был в больнице.
— И ты продал?
— Нет, купил. Монета показалась мне ординарной. Много в музее за нее дать не могли. Ну а мне, вы уж поймите меня правильно, нужно было сделать подарок близкому человеку на день рождения.
Тут он приостановился.
— Ты и подарил монету? Женщине, как я понимаю.
— Да. Но соседке я заплатил сколько мог.
— Не сомневаюсь, что ты ее не обидел, хотя она более правильно мыслила. Ну а дальше что?
Называть Веру Пашкову не хотелось. Да и нужно ли говорить о том, что именно она узнала о принадлежности монеты к кладу? Тогда и Валеру придется вытаскивать. А зачем он Моргунову? Сейчас главное важно.
— Не буду растекаться по древу. Соседкин брат умер и оставил ей дом. В огороде этого дома она и нашла монету. Давно еще, сразу после войны.
— Это точно?
— Конечно. Вам в самом деле интересно?
— В самом. Говори, говори!
— И вот на поминках случайно в разговоре выяснилось, что третий сосед, бывший хирург, оперировал во время боя за мост покойного Захара.
— Хозяина дома?
— Он был тогда путевой обходчик.
— Обходчик? — откровенно удивился Моргунов. — И был ранен в бою? А умер только сейчас?
— Я же говорю. С неделю…
Михаил Васильевич сдвинулся на стуле вперед.
— Выходит, обходчик неделю назад умер? — повторил он, с непонятной для Саши настойчивостью интересуясь судьбой «почтенного Захара».
— Какое это имеет значение?
— Сам судить будешь. Сейчас я тебе расскажу кое-что. И покажу, пожалуй. Но начать придется с предыстории…
Несколько лет назад Михаилу Васильевичу Моргунову случилось поехать в министерство. Разумеется, ездил он туда и раньше, и позже, но всегда поездки эти воспринимал как обременительные, ненужные и унизительные. «Гигант индустрии», на котором несколько десятков человек изготовляли стандартную продукцию, вполне мог бы обойтись и без столь высокой опеки.
Однако в столице существовало многоэтажное здание, где сотни людей, из которых можно было бы укомплектовать не один заводик, подобный мини-предприятию Моргунова, оградившись стеклом и бетоном, небедно кормились, имитируя полезную деятельность, а фактически всемерно мешали делу, месяцами рассматривая бумаги, вместо того чтобы решить простой вопрос в течение нескольких минут телефонного разговора. Люди эти прекрасно понимали, что, решая вопросы быстро и по-деловому, они не только ничего не выиграют для себя лично, но даже поставят под удар уютное существование в импортных креслах за полированными столами-самобранками.
Напротив, их низовые подчиненные в отличие от вышестоящего управляющего аппарата в быстром решении вопросов были кровно заинтересованы. Вдоволь намордовавшись и ничего не добившись на месте, они собирались и ехали, чтобы «решить наверху». По опыту они хорошо знали, что заинтересованному от незаинтересованного добиваться всегда трудно, и ехать нужно не с пустыми руками. Понятно, объемы и формы их «признательности» зависели от важности проблемы, но это вовсе не означало, что малым просителям приходилось легче. Так, один коллега Михаила Васильевича, приглашенный приехать в пятницу, чтобы решить вопрос в понедельник, ослушаться не посмел, поил, несмотря на подорванное здоровье, два дня нужных людей в интересах дела, а утром в понедельник скончался, как говорится, сгорел на боевом посту.