— А если я не возвращался в город? — разозлился он.
— Не удивлюсь, если так и было.
— Что ты хочешь сказать?
— У этой девицы на лице написано, что она ни одни штаны не пропустит.
Саша обиделся за Дарью.
— Мама! Ты всегда говоришь, что в ваше время все было высоконравственно. Откуда же твоя проницательность?
Мать покраснела.
— Как ты смеешь! Да, и в наше время были потаскухи и неустойчивые немолодые мужчины, но я не думала, что мой сын…
— Прошу тебя, мама, оставим это! Скажи лучше, ты ни с кем не говорила о монете, которую мне передала Фрося?
Она возмутилась. Впрочем, он постоянно вызывал в ней подобные чувства.
— Какая чушь! Меня никогда не интересуют чужие денежные дела.
Ответ был для Александра Дмитриевича исчерпывающим. Слух не мог пойти от матери, он это и раньше знал.
— И как только у тебя могло возникнуть такое нелепое предположение! А в чем, собственно, дело?
— Все в порядке, мама.
— Какая-нибудь сплетня? Люди всегда готовы охаять самое доброе дело.
— Успокойся. Все в норме. Я забегу к Валентину Викентьевичу.
— Валентин Викентьевич не сплетник.
— Я уверен… Долг я скоро верну.
— Можешь не спешить…
Доктор уже ждал. На столике стояла бутылка, а на коленях Валентина Викентьевича лежало чистое полотенце, которым он протирал хрустальные бокалы.
— Саша? Входите. Горю нетерпением.
— Узнать, где я ночевал?
— Почему бы и нет? Был бы рад вас поздравить, молодой человек.
— Мать только что назвала меня весьма немолодым.
— Ерунда! — произнес Доктор убежденно. — Все женщины, даже ваша безупречная матушка, с годами становятся слишком строгими. Может быть, это просто зависть? Тоска по ушедшим возможностям. Вам не кажется? Я не оскорбляю ваши сыновьи чувства?
— Нет, Доктор.
— Рад, что мы понимаем друг друга. Что касается возраста, поверьте старику: от сорока до пятидесяти — лучший возраст для мужчины. Да, пик, пожалуй, миновал, но миновало и глупое нетерпение юности, всеядность, неумение вкусить весь букет. Только после сорока, по моему глубокому убеждению и опыту, мужчина способен по достоинству оценить все многообразие женской фауны…
— Может быть, флоры? — засмеялся Александр Дмитриевич. Ему была приятна болтовня соседа.
— Нет, друг мой. Я не оговорился. Женщины не растения, в их жилах — горячая кровь. И они становятся знатоками гораздо раньше нас. Они очень чутко ощущают способность мужчины оценить их молодость. Ну посудите сами. Разве может эта очаровательная Дарья осчастливить какого-нибудь пресыщенного современного юнца! А вас может. Ведь может?
— Может, — признался Александр Дмитриевич. — Но я не сказал, что осчастливила, заметьте!
— Пардон! Зачем эти житейские подробности, натуралистические детали, протокольные показания? Не будем спускаться на грешную землю. Останемся в области чистых размышлений. Другое-то мне уже недоступно. Вот смотрите. — Он вытянул руку, лишь слегка прикрытую у плеча коротким рукавом рубашки. — Видите? Вся немочь старости в этой пожелтевшей коже, в дряблых мышцах под ней, в синих сосудах, наполненных холодной кровью… Но здесь, — Пухович поднял руку и прикоснулся пальцем к морщинистому лбу, — вопреки очевидности угасания по-прежнему настойчиво функционируют клетки, работает мозг, этот древнейший компьютер, упорно сопротивляющийся склерозу. У меня хорошо устроенный мозг, Саша. Когда-то я гордился им, а сейчас только удивляюсь. Зачем он продолжает ненасытно перерабатывать ненужную информацию и требует все новой пищи? Мы все-таки машины, Саша. Биороботы. Я часто об этом думал. А вы? Вам не приходило в голову?
— Машины можно было изготовить и посовершеннее.
— Хм… Смотря кто изготавливал. Это смешно и парадоксально, но вы рассуждаете как верующий. Слаб, дескать, человек. Не машина. Разве вы верите в Бога?
— Нет.
— И я тоже. Поэтому и допускаю, что машины плохи. Разве может истинный творец гнать бракованную продукцию? А вот какая-нибудь мастерская в соседней галактике — сколько угодно. Этакий ширпотреб для заселения бесхозных планет. А?
— Мастерская? Даже не завод?
— Это вас унижает? Ну, пусть научно-производственный комплекс, с экспериментальными лабораториями, конструкторскими бюро. Получает заказ освоить небесное тело. Выдаются исходные параметры: удаление от ближайшей звезды, среднегодовая температура, наличие воды, состав атмосферы, ну и все прочее. Начинают трудиться. С малого, разумеется. С амебы, микроорганизмов. Сначала результаты прекрасные. Надежность, высокий КПД, способность самовоспроизведения и самоограничения. Лошади едят овес, а волки лошадей. Но друг друга, заметьте, ни-ни! Вы видели, чтобы кошка убивала кошку? А какие когти! Что стоит выцарапать глаза или вспороть живот! Однако никогда. Как говорится, ворон ворону… Мы эту поговорку в отрицательном смысле применяем. И зря! Животные-то мудрее и даже гуманнее получается, а? Почему?